Я начал искать, за что ухватиться. С величайшими трудностями, используя каждую выпуклость, удалось мне вскарабкаться на гладкую стену. Невыносимый зной чувствовался всё сильнее; не помогало и электрическое охлаждающее устройство, вделанное в комбинезон, хотя я давно уже включил его. Я балансировал на цыпочках с раскинутыми руками, стараясь ухватиться хоть за какой-нибудь выступ. Меня вдруг поразило всё усиливающееся биение моего сердца: пульс стучал всё громче, громче, громче... Но это не был пульс!
Одним прыжком я очутился внизу. Не обращая внимания на скользящие под сапогами обломки, я бежал, чтобы найти место, откуда можно было бы увидеть всё небо. Высоко вверху светлела чистая молочно-белая пелена облаков. Гул медленно приближался, рос, усиливался. Между слоями туч просвечивало что-то длинное, округлой формы, как тёмная рыба. «Космократор»!
Как описать моё состояние! Я зову, кричу в микрофон, бегу к равнине, к самолёту! Больно ударяюсь о застывшие струи, падаю на колени, вскакиваю и снова вызываю ракету. Гул её становится другим. Корабль наклоняется носом книзу, входит в поворот, начинает описывать узкую спираль. Его тёмный на белом фоне корпус увеличивается. Из сопел вырывается огненный столб. Перепрыгивая от ствола к стволу, я вбегаю на необыкновенный стеклянный мостик, перескакиваю через неподвижно светящиеся обломки, а доносящийся сверху мерный шум двигателей растёт, переходит в оглушительный грохот и снова удаляется, затихает... Ракета всё время кружит на опасно малой высоте, но я не могу смотреть в её сторону: мне приходится обходить острые, торчащие, как мечи, кристаллы.
Вдруг дорогу мне преграждает груда стеклянных жил. Пробую перепрыгнуть через неё — пот стекает на глаза, дыхание прерывается, я не могу даже крикнуть в микрофон, — какая-то глыба рушится у меня под ногами, я теряю равновесие и падаю.
Вскакиваю, как сумасшедший, хочу очертя голову кинуться на преграду, как внезапно над самым ухом раздаётся тихий иронический голос:
«Спокойнее... пилот!»
Это говорит не радио. Это говорит голос во мне самом, и я сразу останавливаюсь. Здесь не пройти — нужно вернуться. Я снова пускаюсь бежать и слышу, как ослабевает рокот двигателей. Ракета расплывается в тучах, как призрак, шум двигателей переходит в низкий гул, всё слабеет, удаляется, ещё минута — и до меня уже не доносится ни звука, ни шороха. Только моё прерывистое дыхание отдаётся в металлической внутренности шлема, наушники всё время молчат, а вокруг светятся чудесными красками синие, жёлтые, красные кристаллы... И тишина, глубокая тишина!..