– А скольких ты знал? – шутливо спросила она.
– О, десятки. А может, и сотни. Но серьезно, Хенни, ты не такая, как все. Я люблю тебя, ты ведь знаешь это?
Ей хотелось продлить эти очаровательные мгновения первого признания в любви.
– Но мы же так недолго знакомы.
– Четыре месяца. Срок достаточный. Во всяком случае я вполне уверен. Вопрос в том, уверена ли ты?
– В чем?
– В своих чувствах. В том, любишь ли ты меня. Ветер чуть было не отнес в сторону ее тихий ответ.
– Я люблю тебя.
– Хенни, дорогая, – он прикоснулся губами к ее щеке. – У нас с тобой впереди много прекрасных лет, целая жизнь. Милая Хенни!
Как же ты ошибался, дядя Дэвид.
– Ты часто встречаешься с Дэниелом Ротом, – заметила как-то Анжелика.
– Но не наедине. Я же говорила, когда мы идем кататься на коньках или на велосипеде, собирается человек семь-восемь. Его друзья, другие учителя. У них своего рода спортивный клуб, – пояснила она.
Мать посмотрела на нее с сомнением.
– Конечно, я знаю, ты не будешь встречаться с молодым человеком наедине.
Дэн, как впрочем и все представители интеллигенции Истсайда – учителя, писатели, находил это правило абсурдным. Поэтому Хенни приходилось лгать дома.
О, если бы они знали, что происходит на самом деле. Она вспомнила митинг, посвященный забастовке против высокой платы за жилье, на котором выступал Дэн. Говорил убежденно и страстно, как настоящий трибун. Стоя тогда в толпе и глядя на него, Хенни вдруг на мгновение представила картину из иной жизни; она с родителями обедает у Флоренс: робкая служанка, подающая на стол, розовые гладко выбритые щеки и крахмальный воротничок Уолтера, серебряные приборы.
До сих пор Хенни только догадывалась, в каких условиях живут ученики ее класса, теперь она знала это.
– Плата за эти вонючие дыры составляет двенадцать долларов в месяц, – рассказал ей Дэн. – Конечно, они берут жильца, который платит шестьдесят пять центов в неделю, но на хлеб уходит по меньшей мере пятнадцать центов в день, молоко стоит четыре центра за кварту, фунт мяса – двенадцать центов. Не удивительно, что они питаются в основном разными солениями, это дешево и создает ощущение сытости.
Во время своих прогулок они побывали на каждой убогой улочке этого квартала. Обострившийся взгляд Хенни подмечал детали, которые раньше ускользали от ее внимания. Слушая Дэна, она чувствовала, как в душе у нее поднимаются гнев и возмущение. Странно, что раньше, когда о том же самом говорил дядя Дэвид, она оставалась относительно спокойной.
– Это как у Золя, – заметила она однажды.
– Ты читала Золя? Рискованное чтение для девушки твоих лет, – он говорил с восхищением.