Итак, все это было не более, чем временным помрачением рассудка.
Нет, Анна, нежная, прекрасная Анна, мы не принадлежим в этой жизни друг другу.
Он поставил машину в гараж и направился к дому. Мими, очевидно, только что вошла. Она еще даже не сняла своей шляпы. С одного боку на шляпе торчало похожее на метелку перо, и оно чуть не выкололо ему глаз, когда Мими его поцеловала.
– Как прошел день? – спросил он.
– Хорошо. Хотя без тебя было скучно. А у тебя?
– Отвратительно.
И он рассказал ей о Хенни и Дэне.
– Мне очень жаль, дорогой. С тех пор, как ты возвратился, тебе уже пришлось столкнуться со столькими проблемами. Фредди, эта размолвка у Хенни с Дэном. Я знаю, как ты их обоих любишь. Мне жаль, дорогой. Но я надеюсь, у них все наладится.
Ее щеки от ветра разрумянились, и это очень ей шло. Она казалась такой хрупкой сейчас, с нежным, как у ребенка, румянцем и широко распахнутыми, с тревогой за него, глазами. Он легко мог представить себе, как она будет выглядеть, если он сделает что-то, что глубоко ее ранит.
– Казалось бы, – проговорила она, качая головой, – казалось бы, война должна была хоть чему-то научить нас всех, и однако этого не произошло.
– Чему, например?
– Относиться лучше друг к другу, – ответила она просто.
Что-то словно ударило его в самое сердце, и он воскликнул:
– О, Мариан, дорогая моя девочка! Я никогда не причиню тебе боль!
Она взглянула на него с удивлением.
– Боль? Конечно же, ты этого никогда не сделаешь. Нет-нет, никогда. Моя первая любовь. Твои косички, свисающие над учебником по алгебре. Голубые ленты на твоем платье, кружащиеся вместе с тобой в танце. Твоя вуаль невесты и букет, дрожащий у тебя в руках.
Он прижался щекой к ее волосам.
«…Живи, дабы могли жить твои дети…»
Эти слова из древней священной книги словно вдруг вспыхнули у него в мозгу. Сей хлеб и строй дома, они означали. Живи в мире. Исцеляй. Не причиняй боли. Всему, что рождено под солнцем, давай возможность жить и процветать, и не нарушай покоя.
Именинный торт стоял на столе между двумя хрустальными вазами с желтыми нарциссами.
– Четыре свечки и еще одна, на вырост, – сказала Лия стоявшей рядом Хенни. – Завтра мы устраиваем праздник для детей, но сегодня мне хотелось, чтобы были только одни члены семьи.
Она с удовлетворением оглядела столовую, стены которой, оклеенные бело-зелеными обоями в крупную клетку, создавали у тебя ощущение, что перед тобой решетчатая ограда сада. Эти обои, объяснила с серьезным видом Лия, ввела в моду Элси де Вульф, использовавшая их при декорировании клуба «Колони». Да, подумала со вздохом Хенни, Лия понимает толк в подобных вещах; она модная женщина и, в отличие от меня, чувствует себя совершенно свободно в таких комнатах.