К вечеру путники добрались до скал. Олег, не имевший припасов, кроме сушеного мяса и сечки, подумал о том, что здесь, среди камней, можно было бы развести огонь, не боясь, что его заметят. Увы, ни одного дерева среди сухих, еще не растрескавшихся скал вырасти не смогло.
— Давай здесь устроимся, друже, — предложил Любовод, указывая на две соприкасающиеся вершинами скалы, основания которых расходились на добрую сажень. — Тесновато, зато ни с одной стороны не дует. Да и теплее в тесноте. Ныне уж не лето. Будута в ногах ляжет, как верный холоп… Ты мешок развязывай, не медли. Не то куска в темноте не увидим… А невольница твоя — в головах, дабы сны нам послаще снились.
В потемках было не до красоты, поэтому извлеченный из мешка холопа мясной орех, хорошо просоленный и подкопченный, просто разрезали на четыре куска. Любовод, откусив немного от своей доли, закрутил головой и еле слышно произнес:
— Бежать нам надобно, колдун. Бежать, и немедля. Завтра али послезавтра. Не то поздно будет.
— Как бежать, зачем? — не понял ведун. — Мы же все выполнили. Вернемся в Каим, получим от Раджафа награду, корабль, да и на Русь отправимся. Мы же все, что он желал, добыли. И брата его повязали, и осколок нашли… Ты нашел осколок?
— Да нашел, нашел, — отмахнулся купец, — не о нем речь. Едва мы вернемся, Раджаф нас убьет. Велит казнить. Всех. Ну разве что кроме холопа.
— Но он обещал…
— Да какая разница, что он обещал… — еще больше понизив голос, просипел купец. — Это же правитель! Все их обещания — что ветер морской. Пока вам по пути, он в радость, как переменился — токмо веслами махать успевай. Ох, избаловали тебя князья русские наградами да любовью своей. Им-то ты всем по нраву приходился. Как беда — золота отсыпь, ведун все сделает, а опосля уйдет тихо, не надобно ему ничего. Вот ты верить-то и привык. А Раджаф обманывает, обманывает, поганец. Я это враз почуял, когда он торговаться не стал. Видано ли дело — полста лет торговли беспошлинной! Да любой боярин от одного намека такого удавится. Я мыслил, хотя бы до пяти лет доторговаться. Коли совсем прижмет, то хоть до трех. А он со всей щедростью без счета отсыпал. А ты знаешь, когда люди самыми щедрыми бывают? Когда знают точно, что обещаний сполнять не придется. Когда вообще мошну развязывать не понадобится. С самого начала нас казнить собирается Раджаф. Но пока нужда в головах и руках наших имеется, терпит. Али забыл, для чего ему путники, в пророчестве помянутые, нужны? На плаху в тот же миг уложить!
— Этого не может быть… — не поверил ведун. — Он же клялся… Как можно дать слово — и обмануть?