— Возлюбленная наша сестра, — повернулся к невольнице мудрый Аркаим. — Спрашиваю тебя: добровольно ли и с радостью ты становишься ключом к вратам бога Итшахра?
Урсула повернула голову к Олегу. Он кивнул.
— Да, — тихо ответила рабыня.
— Сними с себя эти одежды, сестра. Для праздника открытия врат Итшахра нужны праздничные одежды.
Девушка послушно обнажилась, старенький жрец поднес ей груду золотых колец, потянул за крупные рубины сверху — и одеяние вдруг развернулось в длинную кольчугу, сплетенную из золотых колец, украшенную множеством самоцветов, золотых накладок и дисков.
«Да, с такого платья кровь отмоется без труда, — отметил Олег. — На тряпье, что ли, экономят?»
Урсула неуклюже одевалась, и Середин опять удивился спокойствию и торжественности Аркаима и служителей. Время уходило, но никого это не беспокоило. Так ли должны вести себя люди, к столице которых именно сейчас подступает безжалостный враг? А что, если Раджаф окажется более быстрым и решительным? Что, если Итшахр не успеет остановить его до момента падения города?
Олег вспомнил, что ни Раджафа, ни его войска он, вообще-то, не видел. Не видел горящих мертвых городов, посланников из селений, узнавших о беде, не видел ровным счетом ничего! Даже дымов на горизонте! Дымов от полыхающих городов…
— Неужели обманул? — одними губами прошептал ведун.
— Возлюбленная сестра! Второй раз спрашиваю тебя, добровольно ли и с радостью ты становишься ключом к вратам бога Итшахра?
Девушка опять повернула голову к Олегу. Он кивнул.
— Да, — еще тише, чем в прошлый раз, ответила она.
«А ведь как удобно! — понял Середин. — Несколько слов, пара громких панических выкриков — и я сам, своими собственными руками привел Урсулу на алтарь бога мертвых. И даже уговариваю ее соглашаться и вести себя спокойно и красиво».
— Всесильный Итшахр! — воздел руки перед идолом мудрый Аркаим. — Мы, возлюбленные дети твои, склоняемся пред проснувшимся богом мира, обретшим силу и подошедшим к вратам. Мы, возлюбленные дети твои, ждем тебя здесь, молим о радости свидания и готовимся открыть врата мудростью, волею и ключом своим.
«А что, если война все-таки идет? Если это правда, и сейчас мертвые сотни штурмуют стены, врываются в дома, режут детей и женщин, младенцев и стариков? И проведенный правильно, с точностью до последней мелочи, обряд единственно и сможет остановить их гибель, оборвать кровавую бойню, прервать войну?»
— Возлюбленная сестра наша! Третий раз спрашиваю тебя, добровольно ли и с радостью становишься ты ключом к вратам бога Итшахра?
Невольница опять скосила глаза на Середина.