В подмышку левую его любезного собрата,
Поколебался тот и пал, как и стрела упала,
И пенистая кровь всё оросила сразу,
Свалилось тело, мёртвыми взмахнув руками,
Ударившись о землю с громким стуком -
Так смерть нашёл Эвритион достойный.
Удачливей была стрела кадмийца,
Амфиарая — ясновидца: наконечник
Священный зверю злобный глаз пронзил,
Пройдя под бровь кровавой этой твари,
Убийством распалённой; но вперёд упрямо
Стремился вепрь, вздымаясь, издавая рёв
Не меньший, чем рычание ручьёв конца зимы,
Когда они пену несут в желтеющее море.
Как башня, развалившись в пекле битвы,
Обломки арок, стен кидает на равнину,
Крушит внизу железные цветы войны,
Разбив обугленные члены и поверженные трупы,
Так сквозь хаос поломанных кустов и ветвей
Шумя и топая, весь в боевом пылу,
И в сторону склоняясь от клыков кабаньих,
Медлительный, неловкий от огромной силы
Анкей прорвался; но, как лёгкий снег,
Он пал, ослабли все его литые мышцы,
И члены зверь порвал, и кровь полилась,
И был растерзан храбрый воин на куски.
Герои все дыханье затаили, руки опустив,
Глядели в ужасе; но Мелеагр, твой сын,
Встал на пути у злобного проклятья,
Как камень, тверд и смел, он губы сжал,
Взгляд устремил на зверя, тело напрягая,
Упрямый подбородок опустил к груди,
Сжав челюсти, стал страшен словно бог -
Нацелил влево он своё тяжёлое копьё,
Обняв рукой рябиновое древко, и ударил;
И без замаха ранен был кабан ужасный,
Вошло оружье чрез щетину под последнее ребро,
Пронизав шкуру и пройдя сквозь кость
Глубоко; и, до смерти поражённый,
Громадный страх, утыканный древками стрел,
Скакнул и пал, и с бешеной губы
Пеной пролился гнев последний его жизни.
Поодаль стоя, все с весёлыми сердцами
Восславили Зевеса и богов, но прежде Артемиду;
А Мелеагр, нож наточив, освежевал
Добычу, обретя трофей роскошный;
И все, разгоряченные работою опасной,
Присели отдохнуть и выпили, смеясь,
Пот вытирая жаркий с успокоенных бровей.
Ведь много мягких трав, что выше тростника
Растут для сна приятного, нарциссы колдовские
И низко стелющийся донник, разные побеги
Весною расцветают, и прекрасней всех
Горят тяжелые соцветья синих гиацинтов,
Огнём сияют жёлтые цветы, бутоны
Готовятся расцвесть прекрасных лилий, листья
Раскрылись нежные, дриад лаская ноги;
Плющи, оливы и священный тополь,
И прочие растения — весны приметы.
Там до сих пор сидят они; меня же царь
Понудил поспешить явиться в город твой;
Вы все ликуйте, благодарность возносите:
Ушли отныне прочь все беды Калидона.
АЛФЕЯ
Хвала богам; то благо, что они свершили,
А то, что будет, пусть сокроют до поры.
Светлы твои слова: пусть было в них и горе,