И юный Нестор Геренийский, и Панопий,
Кефей с Анкеем, мускулистые гиганты,
Аркадяне; поодаль, с ними в ссоре, Аталанта
Ослабила двойную свору, псов умерив прыть,
Сверкая зубом белоснежным из-под вздёрнутой губы
И озирая всех разгорячённым взглядом,
А стрелы оперённые звенели у плеча, о бронзу ударяясь,
И лук блестел, висевший у бедра; за ней
Стоял и Мелеагр, как солнце, что весной
Из почки лист выводит, мир цветами украшая,
Славнейший средь мужей; там был Ификл,
С ним Пирифой, что поразил волшебного быка,
Эвритион божественный и славный Эакид,
Союзом брачным связанный с богами,
И Теламон, его любимый брат, и житель
Аргивы, истины свидетель, друг видений
Амфиарай; и с ними сила четверная -
Сыны твоей сестры и матери твоей;
Ещё хранящий рёв волны чужого моря
Ясон; близнец войны — Дриас, блестящий меч,
Цветок горячей битвы, и Идас, Линкей -
Острейший зреньем среди всех людей,
Адмет, женатый трижды, и Гиппас с Гилеем,
Что велики горячими сердцами.
Там отдохнув, трубить в рога принялись, поскакав
Сквозь лес и земли в ранах бешеных потоков,
Под тисами и шапками голов сосновых,
Забрались в тёмные зелёные дубравы,
И там и здесь искали — ни следа нет,
Ни запаха добычи; и сказал тогда Плексипп:
«Поможешь или нет нам, Артемида,
Кабанью твою шкуру сильными руками мы сдерём»;
Но речь прервал, не высказав всего,
Заметив там, где ил зелёный тёплого болота
В нестройном шуме тростника неспешно колебался,
Среди сырых, многоразличных трав дремотных,
Что бредя спят, виденьями кормимы,
Чудовища огромного слепую тушу.
Увидев зверя, задрожал, хвалы желая, он
И дрот двойной метнул, но дрогнула рука
И промахнулся, одержим желаньем сильным:
Горяч он духом, волей, но слаб телом,
Рука хоть ревностна, однако неверна; и древко
Сквозь тростники пробившись, в тамариска ствол
Ударилось и с силой отскочило; все застыли,
Лишь Аталанта — аркадийка псов спустила,
И ринулись они, таща ремни, и погрузились
По уши в воду, до добычи добираясь, а она,
Сказав: «Ускорь её, ведь в честь твою стреляю,
Богиня», натянула лук, спустила; тетива
Запела, отпустив стрелу, и воздух засвистел
Сырой, и по молчавших тростников плюмажам
Прошла волна, как в безмятежном море.
Но вепрь уж над водой вздымался, отрясая
Бока от ила; он дрожал от боли в ране
И ярости; огнём горели злобные глаза,
Щетина на хребте восстала дыбом,
Проваливаясь, рвался — висли на боках собаки -
Марая кровью белые цветы, траву сдирая.
Так, клацая клыками, он добрался и ударил
Гилея, и нашёл сей муж внезапно смерть,
И вечный сон в его глаза вселился.
Тогда Пелей, чрезмерно руки напрягая,
Пустил стрелу, но вбок она ушла и поразила