– Они же не идут там. В Холоде как положишь, так и достанешь.
Вот оно как. Не знал. Значит, и пулевик лорда Хамона сейчас там, в Холоде, а пар из ствола брызжет, брызжет и не кончается…
Я зажег факел, посмотрел на трущего глаза Марка.
– Вечер сейчас, парень. Темнеет уже. Еще часика три подождем – и в путь-дорогу. Как нога?
Он пожал плечами. Оставив факел на стене, я подошел, приподнял мальчишку.
– Обопрись на ногу. Осторожно.
Марк ступил, аккуратно перенося вес на больную ногу.
– Вроде ничего… ой. Колет немного.
На лбу у него выступила капелька пота. Хорошенькое «немного».
– Сядь, – с досадой сказал я. – Штаны снимай.
Пока он покорно расшнуровывал ботинки и раздевался, я снял куртку, начал отдирать рукава.
– Возьмите…
Марк протянул нож. Никак я не привыкну, что рядом – знающий Слово.
Два взмаха – и вместо куртки я получил жилетку. Эх, долго одежка служила. У хорошего портного шил – так, чтобы с виду дрянь дрянью, а на деле и тепло было, и крепко.
– А зачем это?
Неужели и впрямь не понимает?
– Ногу тебе перетянуть.
– Можно было мою рубашку…
Я покачал головой. Тонкий батист тут не сгодится.
– Так лучше выйдет. Теперь потерпи.
Минут десять я массировал ему голень. Наверное, Марку было больно, но он терпел. Потом я плотно замотал мальчишке ногу разрезанными вдоль рукавами. Не слишком туго, но так, чтобы поддержать мышцы.
– Спасибо, – тихо поблагодарил Марк.
– На том свете сочтемся, – отрезал я. – Руки перевязать не надо?
– Нет… спасибо, уже нормально…
Вот уж чего не люблю – когда благодарят. Словно привязывают благодарностью – с одной стороны приятно, а с другой – и дальше выхода не будет, кроме как помогать.
– Штаны налезут?
Брюки у него были узкие, из плотной, крашеной индиго парусины. Конечно, на замотанную ногу они не налезли, пришлось распороть штанину.
– Вот теперь ты нормальный оборванец, – решил я, поглядев на Марка. – Уже не так смахиваешь на высокородное дитя.
Марк испуганно посмотрел на меня.
– Не бойся, – сказал я. – Мне, в общем, плевать, каких ты кровей.
– Почему вы… решили, что я высокородный?
– Да у тебя на лбу фамильное дерево нарисовано. Голубая кровь, фамильный дворец, все дела…
Он по-прежнему был напуган.
Я вздохнул, и разъяснил:
– Марк, вот ты вроде обычный пацан. Одет неплохо, но не более. Грязный, тощий. Только я-то вижу, тебе вся эта грязь – как рубашка с чужого плеча. Порода в тебе есть. Благородные предки, камердинер, гувернантка по утрам умывает, охранник до двери нужника провожает… Что, ошибаюсь?
Марк молчал.
– Ну и Слово… сам понимаешь. Откуда тебе его знать? Один ответ – подарили.