– Нет, конечно, с чего бы проститутке приходить ко мне на работу?
Сделав усилие, вперед вышла мысль «Ямада сукин сын». Вот откуда его вежливость и доброжелательность. Сукин сын.
– Давайте сразу договоримся, – устало сказал Пикачу. – Все ваше дерьмовое вранье мы знаем наперед. Придумать что-нибудь новое и интересное у вас не получится, поверьте мне. Так что не тратьте ни свое, ни наше время… Вы поняли? Мы можем поговорить прямо здесь, в машине. А можем проехать к нам. Все будет зависеть от ваших ответов. Понятно?
Куда уж понятнее! Только что я могу им сказать? Упираться бесполезно, это понятно. Но говорить правду… Проще сразу поставить печать[46] на признании.
– Я не понимаю, о чем вы говорите. – это было лучшее, что мне пришло в голову.
– Парень, если бы мне каждый раз давали по сто иен, когда я слышал эту фразу, я бы выкупил «Окуру».[47]
– И все-таки…
– Слушай, может, поедем к нам? – подал голос Рейчу.
Я не понял, к кому он обращается, ко мне или к Пикачу. На всякий случай я решил не отвечать.
– Подожди, – сказал Пикачу. – Пусть он немного подумает. Пока время есть.
«Пока» явно относилось ко мне. Время, может быть, и было. А вот выходов нет. Я вдруг понял, что эти ребята, с виду вполне добродушные, от всей души хотят засадить меня за решетку. И сделают для этого все, что могут. Они уже почувствовали запах крови и теперь не остановятся. Чертова сука Вик! Чертов сукин сын Ямада! Оба сейчас, наверное, думают о том, как здорово прошел день…
А я сижу в прокуренной машине с двумя полицейскими, которые смотрят на меня как на преступника.
Что же делать? Расскажи я им про Вик, они вытянут из меня и все остальное. Это уж точно. Потом я буду доказывать, что всего лишь бил того якудза по голове. А резал кто-то другой. Вопрос: смогу ли я их в этом убедить? Сможет ли муравей передвинуть Фудзи?
Даже если мне удастся выстоять, они будут знать про Вик… Здесь вопрос посложнее. Что может взбрести ей в голову? Она ведь запросто выложит всю историю. Что ей терять? Расскажет, как все было. Или вообще свалит все на меня.
С другой стороны, а сам-то я что о ней знаю? Ничего. Только то, что ее зовут Вик. Ну, еще, где она живет. Так ведь об этом можно и не говорить… Лучше уж так, солгать наполовину. В книгах все говорят, что это самая убедительная ложь.
– Ну что, ты подумал? Хочешь сегодня переночевать дома или начнешь привыкать к камере? – спросил Пикачу, очень непринужденно перейдя на «ты».
– Что значит «привыкать к камере»? Вы думаете, что я убил тех людей? – тут уж я возмутился вполне искренне.