Я могу себе представить смятение в его окружении. Но Уильям Бентинк пошел на эту жертву ради своего повелителя и Голландии.
Шестнадцать дней и ночей он спал в постели Уильяма и ухаживал за ним днем. Предсказание врачей оправдалось. Появилась сыпь, и жизнь Вильгельма была спасена. Увы, сам Бентинк тяжело заболел и был близок к смерти. Однако и он поправился, и с тех пор и без того дружеские отношения между ним и моим мужем стали почти братскими.
Этот рассказ мне понравился. Он доказывал, что у Уильяма была какая-то душевная теплота. Он был способен проявлять благодарность, и с того времени Бентинк очень возвысился; он постоянно находился рядом с Уильямом. Уильям во всем советовался с ним, и он пользовался его полным доверием.
Поняв, что мой муж способен на искреннюю дружбу, я невольно начала искать оправдание и тем чертам его характера, которые приводили меня в смущение. Его мать, которую он любил, умерла, когда ему было девять лет; быть может, от нее он унаследовал честолюбивое стремление завладеть английской короной. Она была англичанка, сестра моего отца, и она поручила воспитание Уильяма леди Кэтрин Стэнхоуп, своей бывшей гувернантке, сопровождавшей ее в Голландию. И потом были еще, конечно, три короны в видении миссис Тэннер.
После этого я стала испытывать более теплые чувства к своему мужу, тут еще произошло замечательное событие: у меня должен был быть ребенок. До его рождения было еще долго ждать, но наконец-то он должен был появиться.
Я была так горда. Я даже чувствовала, что все мои страдания были ненапрасны. Разве не замечательно будет иметь свое собственное дитя? Все были бы довольны, особенно если бы это был мальчик. Рождение девочки было бы разочарованием, но несерьезным, ведь я была еще молода. Раз я не бесплодна, значит, у меня могут еще быть и сыновья.
Уильям был очень доволен. Он не мог скрыть своей радости. Впервые он мне искренне улыбнулся.
– Это очень хорошо, – сказал он. – Мы будем молиться, чтобы Бог послал нам сына.
Он погладил меня по плечу. Я робко ему улыбнулась, и он продолжал смотреть на меня одобрительно.
Все мои придворные дамы были в восторге, кроме Элизабет Вилльерс. Она поздравила меня вместе с остальными, но я опять уловила в ее глазах все то же непонятное мне выражение. Анна Трелони кудахтала вокруг меня, словно я была цыпленком, а она произведшей меня на свет курицей.
Предстояло долгое ожидание, при мысли о котором я испытывала удовольствие. Не будет больше ужинов и того, что за ними следовало. Какая в этом теперь была необходимость? Цель была достигнута.