– Но вы в военной форме!..
– К счастью, да.
Она озадаченно поглядела на него. Теперь она уже могла рассуждать, и истинное положение вещей постепенно доходило до ее сознания.
– Что это значит? – испуганно спросила она.
– Вы слишком ограниченны, чтобы понять.
Наступило молчание.
Сомкнув брови, она в раздумье уставилась на ковер.
– Ограниченна?… – прошептала она, медленно подняв глаза.
Бенцу показалось, что он увидел в них сочувствие – сочувствие, нежное и полное отчаяния, и он невольно раскаялся в своих словах. Но если она наконец догадалась, что он дезертир, поняла ли она, какая участь ждет его?
Бенц встал и подошел к столу налить себе ликеру. Только алкоголь мог заглушить невыносимую боль пережитого.
Сдавленный вскрик, тихий и оборвавшийся – крик существа, глянувшего в лицо смерти, – заставил его вздрогнуть и обернуться к Елене. С застывшим, побелевшим лицом она смотрела на лежащий на столе пистолет. Бенц видел, как ужас снова охватывает ее. Очевидно, она так испугалась, что на лице ее не осталось и следа от сочувствия, а лишь отвращение и страх. Она поняла, на какую жертву он шел ради нее, поняла, что за коварную измену ее ждет месть. Осознавала ли она низменность своих страстей, беспредельный эгоизм, которые разбивали еще одну человеческую жизнь? Час возмездия настал!.. Так, наверно, думала она, и панический страх охватывал ее все сильнее…
– Вы не имеете права убивать его! – еле вымолвила она.
– Конечно, – с готовностью согласился Бенц. – И вас тоже.
Бенц не сделал даже движения, чтобы положить пистолет в карман. Он чувствовал, что в этот напряженный миг лучше не трогать оружие и не доводить ее до безумия.
– Не имеете права!.. Не имеете права!.. – твердила она, задыхаясь и словно призывая на помощь какую-то высшую, неземную справедливость.
Полное бездействие Бенца – он даже не налил себе ликера – в какой-то степени вернуло ей самообладание. Как всякое живое существо, попавшее в смертельную опасность, она попыталась бороться, искать какой-то выход. Но увы! Она сперва подумала о Лафарже, не о себе!.. С внезапной самоуверенностью, которая не насторожила Бенца, потому что он увидел в ней порыв воли к жизни, Елена прибегла к хитрости.
– Вы думаете, что этот человек мой любовник?… – проговорила она, стараясь скрыть дрожь в голосе.
– Разве нет? – презрительно спросил Бенц.
Он находился в состоянии полной безнадежности, когда всякое усилие мысли, чтобы оправдать Елену, казалось ему тщетным.
Обескураженная тем, как он встретил ее слова, она благоразумно отступила, поспешно сказав:
– Пока нет.