– Как? – спросил он, почти не в силах выдержать напряжение.
– Вернувшись в Германию через какую-нибудь нейтральную страну. С болгарским паспортом. Вы понимаете?
У Бенца перехватило дыхание, потом сердце вдруг забилось с безумной силой. Боже мой, как не понять?… Но он все еще не верил своим ушам. Неужели это не коварная, жестокая шутка?
– Паспорт я вам достану, – продолжал Лафарж. – Это в моих силах. А также штатскую одежду. Вы вернетесь в свой полк, придумаете какую-нибудь причину опоздания и, разумеется, понесете известное наказание… Но вы дадите мне честное слово офицера, что по дороге не будете проявлять никакого интереса ни к чему, что касается армий Антанты.
Слова его, спокойные и ясные, были словами честного человека. Нервы Бенца были натянуты до предела, его охватило неописуемое ощущение жгучей радости и головокружительного облегчения, какое испытывает человек, вновь обретающий самое дорогое, безнадежно потерянное. Германия, Германия!.. Бенц понял, что, какое бы безумие ни владело им последний год, кат; бы мало он ни думал о родине, она продолжала существовать в нем, в его крови и духе, как нерушимое наследие веков, которое никакие страсти не могли подавить. Теперь родина поднималась над пепелищем его любви и, как нежная мать, которая все прощает, снова звала его к себе. Звала кровь Германии, ее страдания, звали раненые солдаты в ее госпиталях!.. Все незримые узы, соединявшие его с родиной, которые казались ему навек разорванными, возрождались и будили в душе жажду жизни. Он был так взволнован, что на некоторое время потерял способность рассуждать о чем бы то ни было. Он был ошеломлен, совершенно ошеломлен и не мог вымолвить ни слова. Внезапное возвращение к жизни вызывает у смертника почти такое же потрясение, как и нежданный призрак смерти, вдруг возникший среди радости и веселья.
Когда Бенц очнулся, он заметил, что Лафарж внимательно наблюдает за ним.
– Вы с ума сошли, – еле выдавил из себя Бенц.
– Возможно, – сказал Лафарж, – но в меньшей степени, чем вы.
Он снова предложил Бенцу сигарету. Бенц закурил и с торопливостью невменяемого зашагал по комнате.
– Вы не имеете права так поступать!.. – с горячностью заявил он, словно открывая Лафаржу глаза на неизвестную ему истину.
– Знаю, – сказал Лафарж.
– А я – соглашаться с риском, который вы берете на себя.
– Не беспокойтесь обо мне.
– Но если меня задержат?
– От этого ваше положение не станет хуже.
– А ваше?
– У меня достаточно власти, чтобы объяснить все, как я сочту нужным.
Оба очень удивились, когда, выйдя из комнаты, обнаружили, что Елена исчезла.