В начале десятого Бенц вошел в шумную, ярко освещенную столовую клуба. Болгарские офицеры громогласно разговаривали и ели с волчьим аппетитом. Бенц сел на свое обычное место за угловым столиком в глубине зала и заказал ужин.
Он был в слегка приподнятом настроении, словно безрадостная монотонность прежней жизни осталась позади. Если бы Андерсон не позаботился о новой встрече, Бенц сам все равно бы к ней стремился. Разговор в машине оставил у него ощущение необъяснимой настороженности. Бенцу бессознательно хотелось снова увидеть фрейлейн Петрашеву, чтобы утолить тягостное любопытство, возникшее после разговора с Андерсоном по дороге в город.
Ротмистр Петрашев и поручик Андерсон вскоре появились в сопровождении незнакомого немецкого офицера, вероятно того гостя, которого они ждали. Бенца удивила их точность. Остановившись в дверях, они окинули взглядом зал и, увидев его, направились к нему с видом людей, нашедших нужного им человека. Андерсон был в том же мундире, а Петрашев надел летний белый китель, в котором выглядел еще более смуглым. Незнакомец, шедший следом за ними, привлек внимание не только Бенца, но и всех болгар в зале. Прежде всего потому, что он был в шинели, и это было нелепо в такой теплый вечер. Да и сама шинель была длинная, не по росту, узкая и потрепанная. К тому же незнакомец выделялся своей высокой, костлявой фигурой; у него было темное лицо и блестящие зеленые глаза, а узкий орлиный нос придавал ему хищное выражение. На вид ему было около сорока, а может, чуть больше.
Андерсон представил его Бенцу: поручик Гиршфогель. Приезжий щелкнул каблуками и поклонился. Его бескровные губы дрогнули в подобии улыбки, не изменив выражения суровой печали, неотделимой от его облика. Бенц испытал известное разочарование, хотя Гиршфогель не вызывал антипатии. Бенца задело, что Гиршфогель не разделил того воодушевления, с каким Бенц протянул ему руку, как будто присутствие еще одного соотечественника в море болгар не заслуживало особого внимания.
На фоне общего веселья в зале (болгары весь день ликовали, отмечая победу над румынами в Добрудже[3]) Бенц остро почувствовал контраст между поведением болгар и утонченной сдержанностью своих новых знакомых, которые сразу же воздвигли между собой и остальными стену сословных различий. Это впечатление еще более окрепло, когда Бенц увидел, как ротмистр Петрашев с машинальной вежливостью ответил на приветствия нескольких знакомых.