Он сам, а точнее, его невидимая голова, висела над стоящими в огромной комнате людьми, висела эдакой люстрой. А люди стояли вокруг гроба. В гробу лежал он сам, Сашка, убранный цветами, лентами, прочей мишурой, лежал бледный, но отнюдь не безголовый — наоборот с самой настоящей головой, напомаженным лицом, подкрашенными губами… Смотреть было и впрямь тошно. Но Сашка смотрел.
Над гробом рыдала мать, стоял хмурый отец, чуть дальше друзья, товарищи, сослуживцы, родственники, знакомые и вовсе не знакомые люди.
Но больше всего поразила Сашку стоящая у изголовья Светка. Она была в подвенечном платье, фате. Она плакала, но как-то очень уж красиво и изящно, словно напоказ. Плакала, прикладывая к подведенным глазкам кружевной батистовый платочек, еле слышно всхлипывая, шмыгая носом. Никогда еще Светка не была такой красивой и привлекательной как сейчас, с нее можно было просто картину писать под названием "Добродетель у гроба" или "С любимыми не растаются". Сашка чуть было сам не зарыдал во второй раз.
Но его внимание привлек странный тип, стоящий рядом со Светкой и дергающий ее то за локоть, то за край фаты, то за платье. Тип этот был неказист и жидок. На нем поверх накрахмаленной белой сорочки была надета замызганная телогрейка, из кармана которой торчал разводной ключ. Тип был небрит, сизонос, мутноглаз, но зато он был при бабочке и в лаковых штиблетах. В руках он держал шляпу с зеленым перышком. Он шептал Светке на ухо. Но Сашка все слышал!
— Да пошли уже! — говорил тип Светке. — Горячее стынет!
Она молчала, хлюпала.
— Какого хрена с ним возиться, не понимаю, оживет, что ли?! Пошли, тебе говорю! У нас с тобой седни бракосочетание или что?!
— Щас! — нервно ответила Светка, выдергивая кончик фаты из грязной и отекшей руки. — Успеется!
— Ну, ты как хочешь, — заявил тип напыщенно и важно, — а у меня там шампаньское киснет!
Светка склонилась над телом, уронила на мраморный лоб слезинку. И прошептала типу:
— Передай, пусть без меня горячее на стол не ставят.
Тип дернулся было. Но потом опять припал к ней, шепнул:
— Ладно, я тогда, чтоб добро не пропало, посижу с полчасика на поминках у него… — он повел глазами на Сашку. Стакашек пропущу за упокой души!
Светка зашипела. И тип смолк. Ушли они вместе. Еще и минуты не прошло.
Сашку трясло и колотило, если вообще только может трясти и колотить голову без тела. Он готов был взорваться словно бочка, начиненная динамитом. Но не успел — его вдруг швырнуло обратно, в темноту.
— Ну как? — поинтересовалось существо.
— Нет, — ответил Сашка, — меня такое будущее не устраивает! Я туда не хочу!