Смеялись: - Пока ты нырял, мы спросили, где тебя сделали.
Дудкина прищурилась. Муж щелкнул пальцами: - Эх, молодость!
- "Левой!" - замечталась Зайцева.
Возвращаясь, поболтали о политике.
- Отовсюду бы их, - кипятился муж.
- Нет, я - за образованные нации, - не соглашалась Дудкина.
Встретились со Свистунихой. Она управилась с иконой и спешила, пока светло, к утопленнику.
3
Муж пришел насупленный. Из канцелярии он ходил купаться, в переулочке увидел на заборе клок черной афиши с желтой чашей: голосуйте за партию с-р. Вспомнил старое, растрогался... После обеда - повеселел.
- Утопленник, - рассказывал он новость, - выплыл.
Зайцева купила кнопок. Бил фонтанчик, и краснелись низенькие бегонии и герани перед статуей товарища Фигатнера.
Потемнело. С дерева сорвало ветку. Полетела пыль.
"Закусочная всех холодных закусок", - прочла Зайцева над дверью. Вскочила.
- Я мыла голову, - уныло улыбаясь, сказала толстая хозяйка с распущенными волосами. - Откупорила квас. У меня печник: вчера поставила драчёну - получился сплошной закал.
На столе была ладонь с окурками. Две розы без ножек плавали в блюдечке.
Вбежала мокрая девица и, косясь внутрь комнаты, толстенькими пальцами отдирала от грудей прилипавшую кофту.
- Радуга! - Девица выскочила. Вышли с хозяйкой на крыльцо.
Вожатый, коренастенький, без пояса, босиком, размахивая хворостиной, выпроваживал на улицу козла.
- Ихний? - просияла Зайцева.
Туча убегала. Кричали воробьи. Мальчишки высыпали на дорогу, маршировали:
Красная Армия
Всех сильней!
Плелись коровы. Важная и белая, раскачивая круглыми боками и задрав короткий хвостик на кожаной подкладке, шла коза. Зайцева позвала:
- Лидия, Лидия!
- Лидия, Лидия, - вывесились из окон дефективные.
Закат светил на вывеску с четырьмя шапками. Играли вальс. В окне лавчонки висел ранец.
- Жоржик, - закричала Свистуниха и остановилась с ведрами в руках.
Это Лидию прежде звали Жоржиком: Зайцева переименовала. - Не женское имя, - объясняла она.
1925
СОРОКИНА
1
Заходил правозаступник Иванов с брюшком и беленькими усиками: рассказал два таинственных случая из своей жизни.
Сорокина, откинувшись на спинку, рассеянно слушала. Смотрела равнодушно и снисходительно, как ленивая учительница. Над стулом висел календарь и Энгельс в кумачной раме.
Ломились в лавки. Несло постным. Взлетали грачи с прутьями в клювах. Гора на другом берегу была бурая, а зимой - грязно-белая, исчерченная тонкими деревьями, будто струями дождя.
Перед ротой командир,
пели солдаты,
Хорошо маршировал.
С полотенцем на руке, Сорокина смотрелась в зеркало: под глазами начинало морщиться.