– Ты сильный, сладкий…- сдаваясь, бормотала Лера.
Он сидел за столом у себя в кабинете, что-то писал, необычно громко скрипела ручка, подходили сотрудники, что-то говорили, присаживались, улыбались, хлопали по плечу, показывали какие-то бумаги, а он не слышал ничего, кивал и писал; одна страница, другая, третья и на всех строчках предложения из двух слов: "Я есть. Я есть. Я есть…" Ружин вошел в гостиничный вестибюль. Здесь ничего не меняется, все так же заискивающе застывает в полупоклоне бесцветный швейцар, снуют вечно смеющиеся голосистые иностранцы, крутятся шустрые мальчики, строят из себя благовоспитанных сеньор размалеванные девочки…
Лифт поднял его на этаж. В коридоре полумрак, тишина, спокойствие, вдалеке глухо стрекочет машинка. В приемной навстречу поднялась миловидная секретарша в чем-то узком, блестящем, гибкая, как змейка, что-то хотела сказать упреждающее, но Ружин уже открыл дверь. Кадаев резко вскинул голову. Рядом с ним сидела светленькая девушка в белом халате и, высунув язычок, подпиливала ему ногти на руке, маникюрша.
– В чем дело? - сухо спросил он.
– Маленький домик на побережье,- сказал Ружин, разваливаясь в кресле свободно, без стеснений.- Уютный, комфортабельный, вокруг ни души, тишина. Это сейчас как раз то, что мне надо, устал.
– Вы это о чем? - лениво спросил Кадаев и скупо пошевелил пальцами, отсылая маникюршу.
– О кредите.
– Не понял… - лицо бесстрастное, сонное, проводил взглядом стянутую халатом девушку, глаза оживились.
– Я отпустил Колесова,- сообщил Ружин.- Как и договаривались. Уговор дороже денег.
– Его отпустил закон,- наставительно заметил Кадаев и, усмехнувшись, добавил: - И Рудаков…
– Но у меня есть человек, которому Колесов продавал…
– Он опознал мальчика? - перебил Кадаев.
– Нет. Но я знаю, что на него надавили, и я могу…
– Вот видите,- опять перебил его Кадаев и развел руками, улыбнулся учтиво, сочувственно: - Поздно. Я решил оставить домик себе. Чудное местечко. Посмотрел на часы, охнул, объявил вежливо: - Время. Спешу.
– Машина уже не новая, барахлит, менять надо,- не унимался Ружин, протянул руку, вопрошая, ерничая.
Кадаев встал, застегнул пиджак. Открыл кейс, принялся складывать бумаги.
– Квартирка тесная, жениться хочу,- Ружин обе руки протянул как нищий на паперти к проходящему отцу святому.- Особнячок бы о два этажа, как у вас…
Кадаев надавил кнопку звонка к секретарше. Она вошла, ладная, мягкая.
– Проводите товарища,- попросил Кадаев.- Он запамятовал, где выход.
Ружин легко поднялся, разочарованно покачал головой, почесал затылок.