– Пообещал, что все решится положительно,- ответил Ружин и заметил с почти искренним воодушевлением: - Он совсем неплохой малый, твой муж. Мы с ним мило поболтали, умен, эрудирован, болеет за город.. Вот так.
– Значит, следствие прекратят? - осведомилась Марина.
– Прекратят.
– И суда не будет?
– Не будет.
– И тебе не грозит пять лет?
– Не грозит.
– И забудется то, что ты был арестован за покушение на убийство Гарабова и просидел в тюрьме два месяца?
– Забудется.
– И все потому, что ты теперь будешь паинькой и опять станешь верно служить?
– Потому что буду опять верно…- Ружин осекся, проговорил зло, с нажимом: - Потому что хочу работать, потому что не могу без этой работы жить, потому что…
– Врешь,- усмешливо перебила его Марина.- И мне врешь, и себе врешь. Но я тебя понимаю. У тебя нет выбора. Понимаю.
– Чушь, чушь, чушь! - замотал головой Ружин.- Чушь! - он вскинулся с постели, стал одеваться, быстро, суетливо, из карманов со звоном сыпалась мелочь.- Потому что я хочу работать! - прерывисто дыша, говорил он: - Потому что я профессионал! Пусть они все, что угодно делают там все, а я буду ловить жуликов, уголовников. Понимаешь? Уголовников!
Он сорвал куртку со стула, ступил к окну, надевая ее на ходу; надевал нервно, дергано, раза два промахнулся мимо рукава, на третий раз, разозлившись, втиснул кулак с такой силой, что материя затрещала, сопротивляясь. Привалился к балконной двери, стал вертеть ручки двумя руками, чтоб уж наверняка, и злился легкости, с какой они поддавались.
И тут опять услышал, как затрещала куртка на плечах, звук показался громким, долгим. Ружин нахмурился, замер, затем стремительно сорвал ее с себя, вывернул подкладкой наружу, принялся внимательно разглядывать ее сантиметр за сантиметром, когда добрался взглядом до шва вверху рукава, помял шов пальцами, нащупал что-то. Дырка. Надо же… Большая. Как же так? Он сморщился, обиженно поджал губы. Проговорил, не поднимая головы:
– Нитку с иголкой…
Марина зашуршала за его спиной, а он все мял-мял шов пальцами и качал головой сокрушенно. Марина протянула ему иголку со вдетой уже ниткой.
– Что это? - спросил Ружин.
– Нитка с иголкой,- тихо сказала Марина.
– Зачем? - удивился Ружин.
– ТЫ же просил,- Марина все еще тянула к нему руку.
– Не помню,- сказал Ружин, съежив лоб,- не помню… Он не спеша надел куртку, подошел к балконной двери, легко распахнул ее, сделал еще шаг, перекинул ногу через перила балкона.
– Сережа! Не надо! - сдавливая крик, проговорила Марина.- Я же пошутила! Я не хочу одна! Я все время одна! Я не хочу! Не хочу! Не хочу!..