Она видела, как он добрался до забора, перемахнул его, как бесшумно бежал по низкому, слоисто стелющемуся над увядающей травой туману.
…Двери в автобусах уже закрылись, но машины пока не отъезжали, дымили скупо, грелись, ждали команды. Вокруг каждого автобуса, а их было четыре, родители, друзья, невесты, жены. Обступили так, что казалось даже, когда сдвинутся машины с места, не пустят их, вцепятся в окна, колеса, впереди встанут и не разрешат дальше ехать, все знают, куда они едут, все знают…
Парни держатся достойно, браво улыбаются, острят, балабонят горласто из окон, в который раз руки жмут и своим, и незнакомым. Колесов тоже старался улыбаться широко и безмятежно. Ружин и Света видели его через стекло, он не вставал, не высовывался в опущенные фрамуги, просто сидел и улыбался, широко и безмятежно. И Ружин губы растягивал и беззаботное, веселое лицо делал, и Света тоже веселое лицо делала, только у нее плохо получалось, как у танцоров-любителей к концу долгого выступления.
Но вот команда. Вздрогнули машины, заголосили люди, неожиданно тонко, безнадежно,- женщины. Один из офицеров яростно выругался в мегафон, и голоса стихли, присмирели люди, и вправду, не на похоронах же. Автобусы уехали. Стояли еще долго. Ружин и Света двинулись первыми. Двор призывного пункта был голым, чистым, серым и тоскливым, после отъезда машин это увиделось ясно, теперь хотелось скорей уйти отсюда.
– Ружин, Сергей! - услышал Ружин низкий голос за спиной. Обернулся. К ним спешил моложавый белобровый подполковник. Подойдя, он протянул руку, сказал радостно: - Сто лет тебя не видел! Как ты? Все обошлось?
– Нормально,- Ружин пожал плечами.
– Может быть, лучше было бы там, а? - подполковник нахмурился, внимательно вглядываясь в Ружина.- Кто знает, где найдешь, где потеряешь, а? Два раза тебе предлагали. Приехал бы героем.
– Наверное,- пробормотал Ружин.
– Я через неделю опять туда,- сказал подполковник.- Позвони. Приходи проводить…
– Обязательно,- кивнул Ружин.- Я позвоню. Обязательно. Всю дорогу ехали молча, не смотрели друг на друга, будто разругались, а теперь вот поостыли, но не смирились, ждут, кто первый начнет, чтобы опять в крик, без причины, без злобы, а просто потому, что скверно, все, все не так, все против Когда он случайно коснулся девушки, она вздрогнула, а он одновременно руку отдернул, словно током по пальцам шибануло, он пробормотал "Извините" или еще что-то в этом роде, а она и вовсе не ответила, только отодвинулась к двери ближе.
Ружин подрулил к подъезду, притормозил, выходить первым не стал, сидел, положив руки на руль.