— У меня. С месяц назад попросил сестренку принести ее, а то братва не верила, что у меня родной дядюшка — генерал.
— Неужели тебе разрешили такое фото иметь при себе? — недоверчиво нахмурился Зелинский.
— Скажете тоже, гражданин прокурор! Кто же разрешит такое держать в личных вещах осужденного? Конечно, же нет! Фотография хранится у отрядного, капитана Селиверстова. — Он хитро уставился на Зелинского, довольный тем, что смог за глаза польстить своему непосредственному начальнику, от которого многое зависело здесь, в местах лишения свободы.
— Я могу ее позаимствовать? На время! — тут же добавил Савелий. — Если с возвратом, то без проблем. — Благодарю! — Савелий взглянул на Зелинского. — Разрешите? — Он вытащил из кармана пачку «Явы».
— Минутку! — Зелинский взял пачку, открыл ее, осмотрел и только после этого разрешил передать осужденному.
— Вот спасибо! — обрадовался Мартиросов. — Если что еще нужно будет — наведывайтесь. Март завсегда поможет!
— Непременно. Можете идти! — ответил за Савелия Зелинский.
Как только Мартиросов вышел, к ним вернулся полковник.
— Ну как, удачно? — поинтересовался он. — Почти… — уклончиво ответил Зелинский. — Капитана Селиверстова можно видеть? — А сколько сейчас? — Пятнадцать тридцать, а что? — Через полчаса он заступает на дежурство. Может, ко мне на рюмку чая зайдем? — Полковник выразительно посмотрел на Зелинского.
— Разве только на полчасика, и только на рюмку чая… — согласно вздохнул Зелинский.
Странные, до боли щемящие чувства овладели Савелием, когда он снова шел по бутырским коридорам до административного корпуса. Эти вонючие лабиринты навевали такую тоску, что хотелось завыть во весь голос. Казалось, что он снова под конвоем и уже никогда не сможет вырваться отсюда. Сколько же народу прошло через это тюремное сито? Сколько проклятий и стонов слышали эти стены? Сколько поломанных судеб и жизней видели они?
Савелий настолько был погружен в свои мысли, что очнулся только тогда, когда в кабинет вошел высокий, худощавый, похожий на туберкулезника, капитан. — Вызывали, товарищ полковник? — Да, Серафим Петрович. Принесите сюда личные вещи осужденного Мартиросова!
— Что-то случилось? — напряженно спросил капитан, подумав, что его ожидают неприятности.
— Ничего не случилось, — с добродушной улыбкой заверил Зелинский.
— Просто нам нужна фотография, которая хранится в его личных вещах. Между прочим, с согласия самого осужденного! — добавил он с той же улыбкой.
— Господи! Да я бы вам ее и без всякого согласия выдал, — облегченно воскликнул капитан.