— С Зелинским цапанулся… — буркнул Савелий.
— Опять? Чего он к тебе привязался: мужик вроде неплохой… Что на этот раз?
— Неплохой! Самая настоящая мразь! — вспылил Савелий. — Снимаемся вчера с промзоны, кричит: «Осужденный Говорков, почему пуговица верхняя не застегнута?»
— Он что, на съеме вчера был? — озабоченно спросил Кошка. — Ну и что?
— Что-что! Ларек, вот что!
— Второй раз ларьком хлопает! Да ладно, не бери в голову: видно, под руку попался!
— Ага, под руку! А в прошлые разы тоже под руку? Когда же они оставят меня в покое?
— Ты, Савелий, главное — держись: нервы береги
— может, они того и добиваются, чтобы срок нам продлить! Не поддавайся!
— Пойду я! — Савелий встал, раздраженный, непримиримый.
Кешка хотел остановить, но понял, что приятелю лучше сейчас побыть одному, пожал ему руку и добродушно улыбнулся:
— Ты заходи почаще…
От перенапряжения или просквозило в цеху, но Савелий почувствовал сильную головную боль, и все тело ломало, как при гриппе. Помучившись несколько дней, он решил наведаться в санчасть.
В небольшом коридоре санчасти народу было много: три скамейки, стоящие в предбаннике, занимали в основном и кто не мог стоять, — загипсованные ноги, ранения в живот, некоторые с перевязанной головой. Савелий пристроился за парнем с рукой в гипсе. От температуры он настолько ослабел, что стоял с огромным трудом, на бледном лице проступили бисеринки мелкого пота. Дверь в коридор санчасти приоткрылась, и на пороге показался молодой упитанный зек в белом халате, санитар санчасти.
— Кто к врачу? — важно произнес он.
— Я на перевязку… — заявил парень с перевязанной рукой, чуть посторонившись, пропустил Савелия вперед.
— Записан? — подозрительно спросил санитар.
— Нет! У меня температура… Грипп, думаю…
— Ну и что?! Грипп у него! Записаться нужно было, не примет, не положено! — Он безразлично отвернулся от Савелия. — Кто записан к врачу?
— Ты, мразь… — тяжело дыша, тихо выдохнул Савелий. — Я тебя сейчас запишу, сука! — Он Шагнул к нему.
— Ты что, земляк? Я же ничего… Это же не я… — залепетал санитар и тут же посторонился. — Заходи, Бешеный, может, примет… — Взглянув на бирку, суетливо спросил: — Говорков?
В кабинете терапевта стояла медицинская кушетка, рядом с ней — похожая на торшер, с мощной подставкой, сильная электролампа с рефлектором, соллюкс, используемая здесь не только для светолечения, но и для вспомогательного освещения больного. За столом восседал бледный круглолицый врач, с интересом листавший «Советский экран». Сквозь тщательно отутюженный зеками белоснежный халат просвечивали погоны капитана. Чуть выждав, когда тот соизволит оторваться от чтива, Савелий не выдержал и зло бросил: