В глубине, находился станок, старый, обшарпанный, на котором работал Савелий. Ему еще не исполнилось и восемнадцати. Одетый в застиранную, вечно в масляных пятнах балахонистую спецовку, прикрыв копну волос замызганной кепкой, парнишка-то всей серьезностью следил за подачей резца.
— А ты чего, Савка, зарплату не идешь получать?
— подошел к нему рыжий парень лет двадцати, его сосед по общежитию. — Идем, пока толпа не очухалась!? и не набежала!
Савелий остановил станок, тщательно вытер ветошью руки.
— Ученические или по разряду уже? — поинтересовался рыжий.
— В этот месяц — по разряду…
— С тебя причитается! — усмехнулся тот.
— А как же…
Они вошли в комнату мастера, где выдавалась зарплата. За массивным столом восседал толстый мужчина с красным лицом и толстым мясистым носом с явными признаками увлечения «зеленым змием». Над его головой висел огромный портрет Брежнева со всеми звездами и регалиями. Рядом, на тумбочке, — небольшой радиоприемник, из которого доносилась песня «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…». За вторым столиком сидела старенькая кассирша с ведомостью и железным ящиком с деньгами.
— Теть Зина, сколько там мне натикало? — спросил рыжий у кассирши.
— Минуточку, Дурново… — Старушка интеллигентно, с ее точки зрения, оттопырила наманикюренный мизинец в сторону и медленно повела указательным пальцем по ведомости. Савелий едва сдерживался от смеха, глядя на руку старухи, как бы сделавшую «козу». Наконец она нашла фамилию рыжего.
— Восемьдесят девять рублей сорок восемь копеек! Распишитесь, молодой человек!
Расписавшись, рыжий подхватил деньги, отошел в сторонку, внимательно пересчитал.
— Говорков! — подсказал Савелий кассирше, позабывшей его фамилию.
— Тридцать четыре рубля девяносто три копейки… Распишитесь, молодой че…
— Что? — воскликнул. Савелий, перебивая старушку. — Тридцать в аванс и тридцать пять сейчас? Да я в учениках больше получал!
— Молодой человек, не я вам зарплату начисляю! обиженно произнесла она, поджав губы.
— В чем дело, мастер? — хмуро спросил Савелий, повернувшись к мужчине.
— Как в чем? — ехидно ухмыльнулся тот. — В нарядах! — Он сунул руку в стол, словно заранее приготовился к нападению, и вытащил сшитые листы нарядов. — Вот они! — Он важно положил на них мясистую лапу, словно припечатывая. — А вот — нормы! — погладил он сборник нормативов. — Тютелька в тютельку…
— Тютелька в тютельку? — взорвался Савелий. — Ну, крохобор, смотри! Тютелька в тютельку! — Расписавшись, Савелий скомкал свою зарплату и сунул в карман.
— Напугал! Мамку свою напугай! — закричал мастер.