Раз в неделю теперь устраивался так называемый Фалерный совет с награжденными храбрецами, на котором Рыбья Кровь каждого внимательно выслушивал, порой даже подчинялся их общему мнению, но тем сильнее казалось его главенство во всех делах. То же самое происходило и на совещаниях со старейшинами Липова. Очень скоро повелось так, что без его присутствия они уже не принимали никакого важного решения. Пригодилось и объявленное им пренебрежение к крикунам, теперь всякую его холодность и неприветливость с ненагражденными бойниками все знали, чем объяснить. И в конце концов то, что должно было ослабить его власть, еще больше ее укрепило.
Вторым неприятным сюрпризом для Дарника стало то, что из-за появления в городище Ульны на него неожиданно окрысилась вся женская половина Липова. Взгляды, что бросали на него прежде молодые липовки, оказалось, выражали не простое любопытство и чувство благодарности, как он считал, а их повальную влюбленность в него. Каждая лелеяла надежду летом во время брачных игрищ непременно покорить молодого и многообещающего воеводу. А он взял и так бессовестно обманул все их грезы. Досталось от липовок и воеводской жене, ее вызывающе старались не замечать или окидывали такими взглядами, от которых юная глинчанка спешила тут же укрыться в доме и разрыдаться. Как это было знакомо Маланкиному сыну по его родной Бежети!
– Представь, что все они муравьи, которым положено бегать вокруг и от злости кусаться, – утешал он Ульну. – Они очень маленькие, и им нужно долго бегать вверх-вниз по дереву, чтобы оттуда тебя, такую большую, рассмотреть. Как-то угождать им бесполезно и сердиться на них тоже не следует. Твое дело – быть мне достойной женой, а остальное приложится. Скоро по князьям с тобой ездить будем, и все тебе обзавидуются.
Ульна не верила, но улыбалась. Чтобы оградить ее от бабьей враждебности, Дарник приказал прямо посреди зимы разобрать на войсковом дворище одну из гридниц и перевезти ее в Воеводину под воеводский дом. Впрочем, когда они туда водворились, молодая жена заметно стала тяготиться скукой, имея вокруг себя только бойников-охранников и одну тетку-няньку, привезенную ею с собой из Малой Глины. Как это можно скучать, оставаясь одной, не мог понять Дарник, и чтобы лишний раз не выслушивать пустых жалоб, еще чаще возобновил свои разъезды с дальними и ближними ночевками.
– Что, не сладко с молодой женой? – посмеивалась Шуша, с прежним радушием привечая его. – Больше подарков дари, и все уладится.
– Я была с тобой, когда твоя жизнь висела на волоске. И теперь она первая, а я десятая, – шипела Черна.