Заступал я на место Лени, который за год до того женился и проживал с женой в радиоузле, отгородив постель занавеской. Раза два ранее я бывал у него в гостях с Янычаром. Такое прозвище, навеянное некоторой рыжиной и внешней строгостью персонажа, прилепил, конечно,
Чиж. Самого Сергея некоторые его собутыльники за склонность к аллергическому покраснению после пары стаканов вина травили
Краснощеким. Леня, – аккуратный, вежливый и в целом приятный человек, правда, несколько утомительный, мог часами загружать рассказами о рыбалке и подобных скучных для меня вещах. В то время они с Янычаром считались приятелями, но позже поссорились и отзывались друг о друге не лестно. Мой сосед имел противоположные качества, и от этого утомлял еще больше. После того, как жена Лени родила, семейство съехало из ДК, – ему пришлось менять работу, для семьянина она не годилась. Делал он это с явной неохотой, долго разбирал накопившееся за годы работы барахло, рассказывая о некоторых памятных ему вещах. Леня оставил мне столовый нож, заточенный под финку, гидрант удобный для использования в качестве кастета и халявский телефон – у него имелись знакомые связисты. Все это пригодилось в моей новой жизни. Под конец передачи дел он выставил бутылку водки. Третьим подсел завхоз, – длинный, тощий, всегда голодный как собака, веселый и деловой он пробовал себя в качестве конферансье в клубной самодеятельности. Когда разлили по второй, зашел вечно пьяный баянист Володя. Я предложил свою дозу ему, и тот не отказался. Это заметно раздосадовало остальных.
Коллектив ДК представлял собой Ноев ковчег, – всякой твари по паре. На вершине местной пирамиды власти размещалась наша директриса, еще достаточно молодая и крупная в некоторых местах женщина. Говорили, ее привез откуда-то худрук, – серый кардинал ДК.
Радиоузел располагался на лестничной площадке второго этажа, представляя собой продолговатое помещение примерно два с половиной на шесть метров заставленное столами с аппаратурой и разным сопутствующим творческой работе хламом. Всегда зашторенное окно выходило на едва освещенную лестницу, от чего, если не включать свет, даже днем сохранялся интимный полумрак.
В комнате над радиоузлом стоял приличный бильярдный стол со страшноватой датой "1937 год". Разумеется, такое местечко не могло остаться без внимания моего приятеля. Очень скоро он стал неплохим игроком и на равных сражался за рубли и трешки с многолетними любителями, приходившими в ДК. Это был своего рода закрытый клуб для избранных. Комнату обычно держали на замке, но вездесущий Чиж умел подбирать ключи, при случае разнообразя благородную игру другой, не менее увлекательной под кодовым названием "Ножки среди шаров".