Зоя легла навзничь на ласковый песок и прикрыла глаза от яркого солнечного света. Ей, конечно, хотелось погасить в своем сердце любовь к Фрэнку, но это было выше ее сил. Это чувство животворно: долгие, долгие дни сладостного упоения, любви и желания. Они плавали, занимались любовью на пляже, пытались рыбачить, занимались любовными играми в воде — они занимались любовью всякий раз, когда к тому было желание. Теперь же в их отношениях появился горький привкус, и казалось невозможным вернуть чистоту их чувствам.
— Наложница? Ты это произнес так, будто я не захвачена в плен, а принуждена выполнять деловое соглашение, — проговорила она жалостливо.
— Все не так, ты же знаешь, что все не так. А как же? — хотелось ей спросить, но боязнь услышать горькую правду вселяла страх, слова примерзали к небу. Она села и вопрошающе взглянула на него.
— Я ничего не знаю о человеке, который хранит оружие, рацию и в то же время общается с женщиной, доверяющей ему свою жизнь; в этот момент… — она затаила дыхание, — я лишь знаю, что ты в опасности. Думаешь, то, что ты скрываешь, облегчит тебе жизнь?
— Это мои проблемы, — задумчиво проговорил Фрэнк. Он смотрел в морскую даль, обхватив руками колени.
— И ты упорно не желаешь посвятить меня в свои проблемы. — Сказав это, она почувствовала, как заколотилось сердце. Опять нахлынули тяжелые предчувствия, и она подивилась, как это раньше не замечала того, что он действительно в опасности. Да, она гнала прочь эту мысль, боясь узнать правду.
— Я сознательно не посвящаю тебя в свои проблемы, — проговорил Фрэнк, но Зоя не хотела услышать его.
Она поднялась, пошатываясь, будто потеряла равновесие оттого, что ноги налились свинцом, сделала несколько шагов. Какой же она была непроходимой тупицей, как была слепа…
— Ты негодник! — бросила она в его сторону. — Я… я все теперь вижу. — Она задыхалась от волнения и горечи. — Ты пользуешься мною… как… как прикрытием…
— У тебя что, крыша поехала? Что за чушь ты несешь? — вспылил он, встал на ноги и схватил ее за плечи.
Зоя отшатнулась — в глазах страх, боль, отчаяние.
— Ты притащил меня сюда, держишь меня здесь… — Она с трудом сглотнула. — Тебе грозит опасность; кто-то охотится за тобой, а ты скрываешься. Ты привез меня сюда будто для работы, а на самом деле кого-то дурачишь…
— Прекрати, Зоя, — предостерег Фрэнк. — К чему все эти бредни?
— Бредни? — зарыдала она. — Нет, это не бредни, я все поняла теперь. Ты воспользовался яхтой, потом сменил два такси в Афинах — попытка запутать следы, — затем этот прыжок с парашютом… — Пережитое вновь проплыло перед ее внутренним взором. Да… конечно, ему грозила опасность. Интуитивно она догадывалась об этом. — Ты даже подмешал мне снотворное, чтобы я молчала… чтобы поменьше было хлопот.