— Разве на «Дорогу Гигантов» не стоит посмотреть?
— Посмотреть стоит, — отвечал Джонсон, — но ехать, чтобы посмотреть, не стоит.
У Гостей, не чуждых иронии, эта фраза всегда вызывала польщенный смешок.
Марта Кокрейн прочла с монитора файл, резюмирующий жалобы на Джонсона. Плохо одет и дурно пахнет; пожирает пищу, как дикий зверь, и очень быстро — так что Гости, чувствуя себя обязанными за ним угнаться, потом страдают от несварения желудка; либо всех третирует и задирает, либо сидит молча, как истукан; несколько раз, не договорив фразы, наклонялся под стол и сдергивал с женщин туфли; портит своим собеседникам настроение; отпускал националистические и расистские замечания о родных странах Гостей; при попытках расспросить его поподробнее срывается; несмотря на все его блестящее красноречие, клиентов весьма смущают астматический кашель и бестолковое ерзанье на стуле.
— Доктор Джонсон, — начала Марта. — На вас поступают жалобы.
Она подняла глаза от монитора — и обнаружила, что подчиненный почти не обращает на нее внимания. Подергиваясь с грацией мамонта, он пробурчал что-то похожее на отрывок из «Отче наш».
— Жалуются, что вы неучтивы с вашими сотрапезниками. Доктор Джонсон встряхнулся.
— Я охотно готов возлюбить весь род человеческий, — ответил он, — но не американца.
— Мне кажется, вы сами должны сознавать, как обременяет вас этот предрассудок, — произнесла Марта. — Поскольку тридцать пять процентов приезжающих сюда — американцы.
Она подождала возражений, но Джонсон, по-видимому, забыл дома свою любовь к спорам.
— Вас что-то удручает?
— От родителя моего унаследовал я жестокую меланхолию, — ответил он.
— Когда вам больше двадцати пяти лет, сваливать вину на родителей не разрешается, — отрезала Марта, словно цитируя девиз компании.
Джонсон звучно рыгнул, разразился астматическим кашлем и взревел:
— Пустоголовка проклятая!
— Вас не устраивают ваши коллеги по работе? Есть какие-то нелады? С Босуэллом уживаетесь?
— Он надобен, чтобы его стул не пустовал, — мрачно ответил Джонсон.
— Может быть, проблема в еде?
— Еда такова, какова только может быть дурная еда, — отвечал Доктор, так встряхнув головой, что челюсти заходили. — Дурно откормлена, дурно забита, дурно сохранена и дурно разделана.
Все это Марта сочла риторическими преувеличениями, если не подготовительной фазой кампании за повышение зарплаты и улучшение условий труда.
— Давайте возьмем быка за рога, — заявила она. — Тут у меня целый экран жалоб на вас. Вот, к примеру, мсье Даниэль из Парижа. Он пишет, что внес отдельную плату за «Обед в «Чеширском сыре», ожидая услышать из ваших уст перлы высочайшего английского юмора, но за весь вечер вы проронили едва ли дюжину слов, ни одно из которых не стоит повторения.