— Девушки, — произнесла Марта. Про сэра Джека Пит-мена она наслушалась вдоволь.
— Да, — таков был его краткий ответ. Подразумевалось: иногда, осторожно, робко. Но чтоб так, как сейчас, — никогда.
Она ответила предварительным вариантом своей собственной жизни. Он напряженно слушал, когда она описывала «Графства Англии» и предательство отца. Расслабился на Сельскохозяйственной Выставке и мистере Э. Джонсе, неуверенно посмеялся над историей Джессики Джеймс, посерьезнел, когда дошло до: «После двадцати пяти лет родителей ни в чем не винить». Затем Марта изложила ему мнение своей матери, что мужчины делятся на подлецов и бесхребетников.
— А я кто?
— Присяжные все еще заседают. — Она шутила, но он опустил глаза. — Все нормально. После двадцати пяти лет уже не положено соглашаться со всем, что говорят родители.
Пол кивнул:
— Как ты думаешь, это как-то связано?
— Что связано?
— То, что твой отец ушел на хер, как ты выразилась, и твоя работа у сэра Джека?
— Пол, смотри мне в глаза. — Он неохотно повиновался; время, когда у него хватало смелости лишь на ее уши, давно миновало, но все же были моменты, когда он предпочитал смотреть ей на щеки и рот. — Наш начальник — не замена утраченного отца, договорились?
— Просто иногда он обходится с тобой, как с дочерью. С мятежной дочерью, которая вечно ему противоречит.
— Это его проблема. И дешевая психология.
— Я не имел в виду…
— Нет… — Но что-то он все-таки должен был иметь в виду. Марта сконструировала свою жизнь, выстроила свой характер — и потому сопротивлялась противоречивым интерпретациям.
Воцарилось молчание. Наконец Пол произнес:
— А ты знаешь историю о Бетховене и сельском полицейском?
— Ты сейчас не на прослушивании в отделе кадров. — Ой, Марта, придержи язык, ты хотела лишь пошутить, но он краснеет. Твой острый язычок уже прирезал не один роман. Она постаралась смягчить интонацию. — Расскажи в другой раз. Сейчас у меня есть идея получше.
Он отводил глаза.
— Я буду бесхребетно подлой, а ты — подло бесхребетным. Или наоборот, если хочешь.
Они делили ложе уже в четвертый раз. Первоначальная старательная робость испарилась — коленками они больше не сталкивались. Но в этот раз, когда она почувствовала, что их тела начинают расходиться своими дорогами, он приподнялся на локте и тихо вымолвил:
— Марта.
Она повернула голову. Очки Пола лежали на тумбочке, и его взгляд был наг. Интересно, подумала Марта, что он видит вместо меня — расплывчатое пятно? Может, так ему легче выдержать мой взгляд?
— Марта, — повторил он. И этим в каком-то смысле все уже было сказано. Но он продолжил: — Я еще здесь.