Ничего не поделаешь, надо все-таки ясно знать, что допустимо, а что не допустимо. Я-то очень многого жду от предстоящего суда. Пусть там в самом деле все выговорятся, выскажут, что на сердце, что человек думает обо всем этом. Анне готовится необыкновенно старательно. Мы все доставляем ей всякий «фактический материал», как говорится.
ВОСКРЕСЕНЬЕ...
Вот и состоялся этот знаменитый и долгожданный суд. Очень торжественным и значительным был момент, когда судебный служащий (классный организатор из восьмого — у него оказался самый внушительный голос) объявил:
— Встать. Суд идет.
Дверь отворилась, и состав суда во главе с Лики прошествовал на свои места с подобающим достоинством и выражением лиц. В это время в переполненном зале все стояли (включая учителей, воспитателей и директора), и было впечатление самого настоящего суда.
Суд уселся за столом в таком порядке: Лики, как председатель, в середине, слева от нее — народный заседатель Тийт из нашего класса и справа — Рейн из девятого, В конце стола сидел секретарь суда. Анне в качестве прокурора и Андрес — защитника — сидели отдельно, за маленькими столами. Обвиняемые — Энрико и Ааду — на скамейке по одну сторону и мы — свидетели — по другую, как раз между судейским столом и публикой.
Судья огласила состав суда, совершила остальные положенные церемонии и прочла обвинение:
— Энрико Яанович Адамсон обвиняется в недостойном поведении, несовместимым с моральным обликом комсомольца. Во-первых, он принудил ученицу седьмого класса Мелиту Вольдемаровну Кряэс к совершению недопустимого поступка, заставив ее выкрасть чужую тетрадь; во-вторых, он подло использовал личную тайну: сам прочел дневник и дал прочесть другим. В-третьих, он, как и все его единомышленники, которых он в данном случае воплощает и представляет, обвиняется в том, что он употребляет недопустимые и некультурные выражения, позволяет себе двусмысленности и ведет себя недостойно.
Ааду Аадувич Адомяги обвиняется, как соучастник вышеуказанных преступлений, в некультурном поведении и выражениях, к чему добавляется еще и самое грубое оскорбление, нанесенное им девушке, Весте Эльмаровне Паю...
Конечно, я не могу переписать весь судебный протокол, потому что он занял две тетради и суду пришлось во время чтения назначить заместителя совершенно выдохшемуся секретарю. Кроме того, большая часть этого протокола у меня имеется, потому что в большинстве случаев обвинительные речи и выступления составляла я. Но о суде и обо всем том, что произошло в этот день, я постараюсь написать подробно.