— И пусть посадят. Чтобы не было повадно...
Мельница раздора заработала вовсю, словно надо было выполнить норму. И Анне с ее Гейне не оказалось рядом. Единственным человеком, не сказавшим пока ни слова, была Роози. Она сидела, перебирала свою светлую косу и вдруг встала, молча пошла в спальню малышей и плотно закрыла за собой дверь.
Я, как зачарованная, смотрела ей вслед. И пошла за ней.
— Роози, как у тебя это получается? — спросила я.
— Что именно? — В ее ясных глазах светилось недоумение.
— Ты всегда остаешься в стороне от неприятностей и вообще никогда не выходишь из себя?
Роози пожала плечами и принялась стелить постель. Я решила, что это и есть ее ответ и тоже собралась ложиться. Прошло немало времени, прежде чем Роози ответила:
— Дедушка научил.
— Чему? — я уже и забыла о своем вопросе, потому что мучительно обдумывала те несколько фраз, которые вечером были сказаны обо мне.
— Не сердиться. Мой дедушка в молодости побывал в Индии. И научился этому у йогов.
— У йогов? — И того не легче! Ну разве какие-то индийские йоги, к тому же дедовских времен, могут помочь нашей современной девушке, да еще в тесной умывалке школы-интерната?
— Именно йоги. Я, собственно, не совсем представляю себе, кто они такие. Философы, что ли. Но дедушка научился у них самообладанию с помощью дыхания. Вот так, посмотри. — Роози села в кровати и продемонстрировала: — Смотри, семь глубоких вдохов и выдохов. Не надо торопиться, и начинать надо с выдоха. Каждый раз надо задерживать дыхание, иначе не поможет.
Я рассмеялась:
— Это же просто дыхательное упражнение. Его надо делать у открытого окна или в хорошо проветренной комнате.
Роози ничего не ответила.
— Ну, рассказывай дальше. И в этом-то вся премудрость йогов?
— Не знаю.
Я, видимо, задела ее. И тут же извинилась.
— Ты попробуй, если не веришь, — посоветовала Роози. — И еще одно: не стоит говорить, если тебя не спрашивают.
Так вот в чем дело! А у нас-то Роози считают просто заикой. А она, оказывается, вдыхает и выдыхает и ждет, когда ее спросят. Это, может быть, и очень полезно для того, чтобы вообще попытаться чего-то достигнуть, если, конечно, в тебе самой есть что-то от йогов.
Я решила попробовать в тот же вечер. Когда ночная дежурная разогнала девочек из общей комнаты и когда, наконец, водворилась тишина, я вдохнула так, что легкие заскрипели, но почему-то не заметила, чтобы мне от этого стало особенно радостно. Наоборот, я почувствовала такую тоску и уныние, что тихонько вылезла из кровати и вот сижу теперь здесь и пишу, а написать надо бы еще очень много, только вот усталость одолевает. Кроме того, я, наверное, уже в несколько раз превысила свои дополнительные полчаса, выторгованные когда-то у воспитательницы для моего дневника. Несмотря на усталость, мне не хочется идти в спальню. Мало радости узнать, что тебя считают пустой воображалой. Нет, лучше уж я сделаю семь глубоких вдохов и выдохов и по примеру йогов буду каждый раз задерживать дыхание.