Портье, извинившись, спросил, не согласится ли мистер Холмс принять посетительницу, мисс Сюзан Филимор, "премилую девушку, между нами говоря", - добавил мой собеседник с истинно американским простодушием. Я прикрыл трубку рукой, передал Холмсу вопрос, и мой друг коротко кивнул головой. Вошедший лакей забрал наши тарелки, подал, как здесь принято, виски и сифон с содовой, и мы расположились в креслах в ожидании гостьи.
Девушка, и правда весьма привлекательная, вошла в сопровождении джентльмена. На вид ей, пожалуй, можно было дать лет двадцать пять - двадцать шесть. Среднего роста, примерно пяти футов и двух дюймов, худощавая, с буйной рыжей шевелюрой, выбивающейся из-под шляпки. Одета наша гостья была скромно, но платье было пошито у хорошего портного. Из украшений у нее было лишь обручальное кольцо желтого золота с крупным бриллиантом, довольно безвкусное и не сочетавшееся с ее обликом.
Спутник ее был крупный мужчина лет тридцати с небольшим, с красноватым лицом, одетый в полосатый костюм, с тщательно выглаженной манишкой и широким, по последней моде, галстуком. В руке он держал трость с набалдашником, как мне показалось, из дутого золота, и поигрывал ею во все время беседы.
- Мистер Холмс, это огромная удача, что Провидение привело вас в наши края именно сейчас. Только вы можете помочь мне! - объявила мисс Сюзан Филимор.
Холмс сдержанно поклонился.
Она всхлипнула, достала платок и, промокнув глаза, продолжала:
- Мой младший брат Джеймс пропал вчера при совершенно необъяснимых обстоятельствах, среди бела дня, на глазах троих свидетелей.
- Как это произошло? Расскажите, пожалуйста, не упуская ни малейших подробностей, - попросил Холмс, устраиваясь поудобнее. Он чуть прикрыл веки, но я успел заметить, как в глазах у него вспыхнул знакомый огонек.
История, которую мы выслушали, и в самом деле, при всей внешней простоте, выглядела малообъяснимой.
Джеймс Филимор-младший был единственным братом мисс Филимор, и ему должен был вскоре исполниться двадцать один год. Мать их умерла очень давно, отец, весьма состоятельный человек, воспитывал детей один, но и он, к несчастью, скончался несколько лет назад, назначив мисс Филимор опекуном брата. Большая часть состояния Джеймса-старшего была помещена в фонд и должна была быть поделена между сестрой и братом после того, как мальчик достигнет совершеннолетия.
К сожалению, Джеймс-младший с детства был довольно странным мальчиком. Особенно это стало заметно после смерти матери. Он был тих и молчалив, не любил играть со сверстниками, зато часто сидел, задумавшись о чем-то, в полной неподвижности и никогда не отвечал на вопрос: "О чем ты думаешь, Джеймс?" В возрасте примерно десяти лет он упросил отца купить ему швейную машинку, якобы заинтересовавшись механикой. Однако затем он увлекся модой, не только мужской, но и женской, выучился шить и кроить, и даже стал сам изобретать новые фасоны. Отец, занятый в последние годы спекуляциями на фондовой бирже, пытался бороться с этим странным и не вполне приличным увлечением сына, но времени на детей у него не хватало, так что Джеймс-младший спокойно занимался своими выкройками. Отец смирился, подарил ему студию в дорогом районе на 34-й стрит, и Джеймс оборудовал ее для своего любимого дела.