— Вашего человека тоже покормят, — ласково произнесла она в ответ на мой удивленный взгляд. — Милости прошу в гостиную. Не угодно ли умыться с дороги?
Это было очень кстати, и я с удовольствием приняла ее предложение, мучительно пытаясь вспомнить, не приходится ли мне владелица Елшанки какой-нибудь дальней родственницей.
Умывшись и приведя себя в порядок, я прошла в гостиную, изысканно обставленную и светлую, и сразу же попала за стол.
Гостеприимная хозяйка, отложив вязанье, указала мне на место рядом с собой и с явным нетерпением произнесла:
— Давайте познакомимся, меня зовут Ксенией Георгиевной.
Мысленно перекрестившись, я успокоилась и представилась. Стало понятно, что с тем же радушием в этом доме приняли бы любого гостя, тем более что, как выяснилось немного позже, не было человека, с которым моя гостеприимная хозяйка не была бы знакома или хотя бы не знала о нем понаслышке.
Узнав мою фамилию, гостеприимная хозяйка очень обрадовалась и сообщила, что была знакома с многими моими родными, в том числе и с покойными родителями.
Через некоторое время я поняла, что ей и обо мне известно почти все, в том числе и о моем раннем вдовстве.
— Давно хотела на вас посмотреть, — подкладывая мне в тарелку куски поаппетитнее, говорила она, и слова ее звучали совершенно искренне. — Я сама рано осталась без мужа, и мы прекрасно поймем друг друга.
И мы стали разговаривать так, будто были знакомы всю жизнь, хотя в те годы я еще не так легко сходилась с людьми…
Тут я позволил себе небольшую купюру, потому что автор со свойственной ее веку обстоятельностью пересказывает практически всю эту милую, но не имеющую никакого отношения к сюжету романа беседу. В ее времена люди еще могли себе позволить роскошь неторопливого многостраничного повествования и столь же неторопливого чтения толстых романов. Хотя уже Пушкин иронизировал по этому поводу: «Роман классический, старинный, отменно длинный, длинный, длинный…» Мы — к счастью или несчастью — лишены такой возможности, поэтому я и в дальнейшем постараюсь избавить читателя от второстепенных, с моей точки зрения, подробностей, страниц, а то и целых глав. Да простит меня мадам Арсаньева.
Когда я узнала, что Ксения Георгиевна потеряла не только мужа, но и сына, погибшего совсем молодым, разговор сам собой перешел на тему смерти, и я поделилась пережитым вчера потрясением. Сообщение о смерти Синицына опечалило ее.
— Мне очень жаль его, — вздохнула она. — У меня было предчувствие, что с ним произойдет что-то подобное.
— Почему? — удивилась я.
— Да у них вся семья непутевая. Грех говорить такое о покойном, но…