– Вы, мадам, не только обвешиваете, но и людей этой гнилью травите! За это штрафа мало. Конвой, пятнадцать суток за неуважение к суду.
***
Андрюша, нет, Андрей Михайлович – так его почтительно называли коллеги, был похож на Вини-Пуха.
Правда, в отличие от упомянутого персонажа Андрюша был еще и умный. Потому и попал в городскую налоговую полицию.
Конечно, кроме ума, в наличии были и все остальные атрибуты: диплом юриста, мама со связями в юридическом мире и т. д. Впрочем, к истории это никакого отношения не имеет.
Ну так вот, однажды Андрюша участвовал в тривиальном уголовном деле: неуплата налогов физлицом. Подсудимый свою вину признавал, отягчающих обстоятельств не было, следствие проведено без "проколов", аккуратно. В общем, все было ясно. Процесс приближался к развязке точно по расписанию, почти как курьерский поезд в конечный пункт назначения в те блаженные времена, которые теперь решили именовать застоем. Все было ясно, каких.то особенных проблем дело не сулило, чрезмерных усилий не требовало; единственное, что слегка угнетало следователя, надо было постоянно торчать на процессе в этом затхлом зале со скрипящими столами, сломанными стульями и отваливающейся от стен штукатуркой. "Ну и ладно, – думал Андрюша, – видно, такая у меня судьба".
Совершенно неожиданно, неизвестно почему (отечественное правосудие всегда непредсказуемо) процесс вдруг затянулся. А у подсудимого весьма некстати сломался зубной протез. Теперь в ответ на вопросы судьи сначала раздавалось какое-то шамканье и только потом, после полуминутной паузы, слышались некие членораздельные звуки, хотя и не всегда понятные. Теперь процесс уже не несся как курьерский, не двигался быстро и уверенно к кульминации – вынесению приговора, он полз и тащился, как полудохлая курица, замирая на очередные полминуты, чтобы от шамканья перейти к звукам фыркающего бегемота, а затем уже к отдельным словам, звучащим более-менее отчетливо. Впрочем, смеяться над этой бедой подсудимого было бы грешно, Андрюша ничем не мог ему помочь…
То ли обвиняемый додумался сам, то ли кто-то подсказал, только в конце очередного судебного заседания он попросил у судьи разрешения передать зубной протез родственникам для починки. Судья не возражала, начальник конвоя тоже, и аккуратно завернутый в газету протез перекочевал в добротный, из коричневой кожи Андрюшин кейс, а из него в нежные руки постоянно плачущей жены подсудимого.
Родственники оказались на редкость заботливыми и, вероятно, всемогущими – починка "зубов" заняла лишь сутки. Теперь протезу предстоял обратный путь – из Андрюшиного кейса в рот к будущему преступнику.