– А зачем же тогда это?
– А надо же отчитываться. Неужто я сведения о моих настоящих агентах наверх отправлю?
Если в других областях службы требования секретности соблюдались не слишком строго (честно говоря, на них всегда плевали), то в агентурной работе все опера даже перестраховывались сверх требований приказа, ибо понимали прекрасно, что лишение агентуры лишит их половины всей раскрываемости.
***
Штабных не любит никто. Нет, наверное, сами штабные и родственники их любят. Но те, чью деятельность они (не родственники, а штабные) проверяют, направляют и усиливают, нежностью к работникам штаба не лучатся. Антагонизм сей родился не вчера, еще поручик Ржевский в незабвенном фильме заявил: "Опять штабной? Прислали б водки лучше!" В 1994 году начальником налоговой полиции Москвы стал отставной чекист генерал Добрушкин. При нем-то и расцвела пышным цветом деятельность штаба управления, который высочайше повелевалось считать Самым Главным Подразделением. Оперативное управление, следствие и управление налоговых проверок, как выяснилось, представляли собой сборище никчемных людишек, которые лишь благодаря беззаветному подвижничеству штаба хоть как-то оправдывали свое существование. Забросив все текущие дела, полиция писала планы на день, неделю, месяц, квартал и год и сдавала проверки.
Штаб торжествовал и упивался всевластием. Летом 1997 года Слобожан, сидя в кабинете, допрашивал злодея, попавшегося при неудачной попытке "отмыть" несколько миллионов вечнозеленых долларов.
Жулик был интересный, ранее неоднократно судимый, и то, что эпизод, на котором он спалился, в его биографии явно не единственный, сомнения не вызывало. Как это ни удивительно, но как раз с такими легче устанавливается необходимый психологический контакт, без которого допрос превращается в тупое записывание отмазок задержанного. И в тот раз с этим самым контактом было в порядке, злодей начинал колоться еще на несколько аналогичных подвигов.
Тут-то и распахнулась без стука дверь в кабинет и на пороге возник он. С первого взгляда стало ясно: штабной. Шитая фуражкааэродром едва не цеплялась за притолоку дверного проема. О стрелки на брюках можно было точить карандаши. Вышитые три маленькие звездочки на каждом погоне свидетельствовали о том, что их владелец гордо несет по жизни специальное звание старшего лейтенанта полиции. На выглаженном кителе сверкал ромбик Академии налоговой полиции. В начищенных ботинках отражалось его смуглое, гладко выбритое лицо.
Слобожан, будучи опером, майором полиции, форму держал в шкафу и надевал ее изредка в случае каких-нибудь служебных бедствий, а в тот день, как обычно, был в "гражданке".