Когда он закончил, комбинезон покрывали пятна масла и грязи, а руки болели, оттого что приходилось сильно натягивать проволоку. Теперь лишь тщательный осмотр донной части машины мог обнаружить трубки, а через пару сотен километров слой грязи и пыли вообще сделал бы их неотличимыми от рамы «альфы».
Комбинезон, паяльник и остатки проволоки Шакал засунул в брезентовую сумку и спрятал ее в дальнем углу гаража под грудой замасленного тряпья. Ножницы положил в ящичек приборного щитка.
Из гаража он выехал уже в сгущающихся сумерках. Чемодан лежал в багажнике. Шакал запер ворота и поехал в отель.
Поднявшись к себе, долго стоял под душем, смывая дневную усталость, затем оделся и отправился на обед. Прежде чем пройти в бар, остановился у регистрационной стойки и попросил подготовить счет, чтобы он мог расплатиться после обеда, а также принести ему чашку чаю в половине шестого утра следующего дня.
Второй обед в Милане по качеству ничуть не уступал первому. Затем Шакал расплатился по счету остатками лир и лег спать в начале двенадцатого.
* * *
Сэр Джаспер Куингли стоял у окна своего кабинета в министерстве иностранных дел и, заложив руки за спину, смотрел на ухоженный плац конной гвардии. Колонна гвардейской кавалерии в безупречном строю двигалась к Аннекс и Молл, в сторону Букингемского дворца.
Зрелище производило впечатление. Очень часто по утрам сэр Джаспер стоял у окна и наблюдал за этим великолепным спектаклем. Иногда ему казалось, что можно провести годы в посольствах разных стран ради того, чтобы вот так стоять и смотреть на проезжающих внизу конных гвардейцев, слышать ахи и охи многочисленных туристов, бряцанье оружия и иногда короткое ржание. И от гордости за свою страну плечи расправлялись сами собой, живот втягивался под полосатые брюки, подбородок вздымался кверху. Иной раз, заслышав цоканье подков по гравию, он поднимался из-за стола, подходил к окну и ждал, пока колонна не скроется из виду, а уж затем возвращался к государственным делам. Случалось, у него щипало глаза, когда он думал о попытках перешагнуть через море и заменить звяканье шпор на топот парижских башмаков или сапожищ из Берлина.
Но в это утро его обуревали другие мысли. В это утро он кипел, как раскаленный чайник, а плотно сжатые губы и так-то узкие, совсем исчезли. Ярость сэра Джаспера Куигли то и дело прорывалась наружу. В кабинете, естественно, кроме него, никого не было.
В министерстве иностранных дел сэр Джаспер возглавлял отдел Франции, в обязанности которого входило изучение дел, замыслов, действий и, зачастую, заговоров, которые зрели в этой неспокойной стране. Результаты работы докладывались первому заместителю министра, а в особо важных случаях и самому министру иностранных дел Ее королевского величества.