- Разве я виноват? - спросил верзила.
- Ясный перец, нет. Этот придурок сам нарвался.
- Скажи?! - приободрился долгомерок. - Он обозвал меня проклятым вылупком капитализма. Прикинь? Назвать меня вылупком, да еще капитализма. Конечно, я ему двинул. Ты видел?
- Видел. Он шарахнулся башкой о каменную лестницу, да там и остался, а изо рта кровь пошла. Это я помню. Тогда мы сделали ноги. Вот это я точно помню, что мы сбежали.
- Может, мы зря свалили так быстро, надо было сначала привести его в чувство? Оставить доходягу на пустой улице это как-то слишком, нет?
- Поделом ему, - успокоил безухий. - Не хватало еще дожидаться там неприятностей на свою задницу.
В большом длинном стекле позади стойки отражалась дверь в бар. Когда в ней показалась Рут, Георг обернулся к ней. Она подошла, улыбаясь:
- Привет.
- Привет.
Он слез с табурета, уступая место ей. Она села, а он предложил:
- Может, поищем столик в ресторане?
- С удовольствием.
Они вошли в дверь с надписью золотом РЕСТОРАН. Оркестр играл "The man I love", они устроились у самого танцпола.
- Что будешь пить, - спросил Георг, подзывая официанта,
- Вермут, - сказала Рут.
- Полбутылки вермута и один коньяк, - заказал Георг. Он смотрел на Рут в упор; под глазами у нее легли круги.
- Прости за вчерашнее, - сказал он.
- Давай забудем.
- Хорошо. Договорились.
Появился официант. Оркестр смолк.
- Это я была виновата, - сказала она.
Он не поднял на нее глаз и не ответил.
- Непонятно, чего я обиделась, - сказала она.
- Я не хотел тебя обидеть, я не для того сказал.
- Я знаю, - сказала она. - Забыли так забыли.
- Твое здоровье. Скол.
- Скол.
Они выпили. Но его тянуло покопаться во вчерашнем, забыть не получалось.
- Я сказал это не в обиду тебе, - завел он снова. - Но когда я увидел, как ты оскорбилась, то знаешь - обрадовался. Мне нравится причинять тебе боль.
Он не сказал ничего больше. Не взглянул на нее. Он допил коньяк и поставил стакан в центр стола. Он предложил ей сигарету. Она не сводила с него глаз. Мерцавших беспокойством.
- Ты меня разлюбил? - спросила она.
- Ты мне нравишься, ты же знаешь.
- Ты меня больше не любишь?
Он промолчал. Оркестр заиграл "Nevertheless", с потолка, забивая желтый свет, потекли клубы какого-то красного дыма.
- Прости. Мне тоже жаль. Но это от меня не зависит. Мне б самому хотелось, чтоб было иначе. А вышло так.
Он смолк. Столбик пепла упал на скатерть. Он взглянул на Рут, но разминулся с ее глазами.
- Все было так хорошо, пока было хорошо, - сказал он. - Я мечтал, чтоб это продолжалось. Я надеялся, так будет навсегда. Но ничто не вечно.