– Таким способом они дразнят испанцев… Мариса, у меня нет больше времени на объяснения. Я поговорил со Стоящей Антилопой – сильным вождем, который будет тебе хорошим защитником. Отмучившись разок, ты будешь среди них в безопасности. Больше они тебя не обидят – он дал мне слово, а оно у него верное. Ты будешь пленницей только по названию: он обещал поселить тебя в своем вигваме и обращаться с тобой как с почетной гостьей или собственной дочерью, пока не придет время отвезти тебя в Сан-Антонио. Ведь у тебя там друзья, знакомые…
Она вырвала у него руку и попятилась. Ветер трепал ей волосы и заставлял жмуриться.
– Оказывается, я тебя совсем не знала! Ты отдаешь меня вождю по имени Стоящая Антилопа, чтобы он подверг меня насилию, а потом обращался как с дочерью? Не проще ли было бы просто меня убить? Я бы предпочла смерть. Может, облегчить тебе задачу и самой уйти из жизни?
Внезапно она выбросила руку, чтобы схватить нож, который он всегда носил на поясе, но он поймал ее за запястье и стиснул, заставив бессильно забиться.
– Ты все еще не понимаешь… – Его голос был так же напряжен, как ее нервы. – Несколько лет назад я стал членом этого отряда команчей. Думаешь, я отдам тебя другому? Если уж кому-то все равно предстоит тебя обидеть, то пусть лучше это буду я.
Она мгновенно перенеслась в прошлое, когда к ней с такой же издевкой обращался голос с ирландским акцентом, прежде чем поставить ей на бедро огненное клеймо и надругаться над ней.
– Не смей!!! – Она чуть не оглохла от собственного визга, от которого у нее затряслась голова. Ей ответил своим гортанным клекотом ястреб, паривший в небе. – Пожалуйста, Доминик! Не надо так, не надо!
Она слышала и чувствовала, как трещит ее одежда. До нее доносились голоса. Она знала, что все происходит на глазах у индейцев. Он притащил ее в индейский лагерь, разбитый рядом с лагерем бледнолицых, где первым ее побуждением было притвориться мертвой. Она не желала знать, что с ней вытворяют!
Но он вернул ее к действительности ударом по лицу.
– Сопротивляйся! Или ты всегда покоряешься насилию?
Она стала остервенело царапаться, кусаться, лягаться. При этом ее не оставляло ощущение, что все это происходит с ней не впервые. Он отвесил ей еще одну пощечину.
– Дикая кобылка! Сколько же потребуется всадников, чтобы тебя объездить?
В конце концов она обессилела от борьбы, совсем как лошадь в загоне. Он взгромоздился на нее, прижав ее раскинутые руки к земле и заткнув поцелуем рот, из которого лились крики ненависти и унижения.
Дальнейшее причинило ей только боль. Ее тело отказалось готовиться, и она чувствовала себя как девственница, лишаемая невинности. Отсутствие кровотечения было с лихвой восполнено побоями.