Она перешла на шепот, и Фернандо Игера, бросившийся было к ней, остановился на полпути. Сжимая и разжимая кулаки, он пытался унять волнение, борясь с желанием стиснуть ее в объятиях. Его воображение уже полнилось соблазнительными картинами. Что делали с ней индейцы, шла ли она на это добровольно? Почему бы не воспользоваться ее предложением?
«Madre de Dios![31] – мысленно воскликнул он. – Ведь все это делается ради другого – полковника Ортеги…» – Он вспомнил, что она когда-то покинула Сан-Антонио в сопровождении этого человека. Как он тогда сожалел об этом! Но о чем она говорит? Разве полковник стал бы…
Она, как видно, умела читать мысли:
– Вы мне не верите? Его кузина, моя мачеха, решила завладеть плантацией в Луизиане, завещанной мне отцом. Возможно, он и не знал в точности, каким образом она решила от меня избавиться. Но мне необходимо во всем разобраться, поэтому я и хочу его найти. Пожалуйста, обещайте мне помочь!
Он как завороженный шагнул к ней и обнял, вдыхая запах чистого, благоуханного тела и волос.
– Perdicion![32] Вы так его любите, что готовы ради него предложить себя мне?
Она прижалась к нему, позволяя ему запустить руки ей под блузку, гладить ее спину и грудь. Ему показалось, что она всхлипнула.
– Я так его люблю, что отважусь на что угодно, – прошептала она.
Спустя минуту он запрокинул ей голову, осыпая ее судорожными поцелуями. Он не знал, что она имеет в виду вовсе не Педро Ортегу.
Вопрос, кому уходить, а кому оставаться, решался с помощью жребия, в котором не приняли участия только Доминик и Трюдо.
– Мы их отбросим! – запальчиво крикнул Трюдо. – У нас хватит оружия и патронов, чтобы сдержать целую армию. К тому же испанцы плохо вооружены. Мы отразим их натиск, а потом в темноте удерем. Остальные к этому времени успеют перейти границу вместе с конями. Неужели я так легко расстанусь с денежками, которые мы с таким трудом заработали в этом походе? – Он покосился на угрюмо помалкивавшего Доминика. – В чем дело, дружище? По-прежнему вспоминаете ее? Ну и представление вы устроили! Конечно, такую женщину нелегко выкинуть из головы. Но вы правильно сказали, что там, где она сейчас, ей лучше и безопаснее. Потом вы сумеете ее отыскать.
– Лучше заткнись, Трюдо, иначе я убью тебя, не дожидаясь, пока это сделают испанцы!
– Сомневаюсь, капитан! Ведь вам без меня не обойтись! К тому же я обещал малышке, что буду о ней заботиться. Она того стоит! Жаль, что я не повстречал такой лакомый кусочек раньше. Зачем я только женился на той стерве?
Не желая его слушать, Доминик отошел к бойнице в бревенчатой стене, устроенной на случай отражения нападения. Закат окрасил реку в цвет золота, еще раз напомнивший ему о Марисе. Золотая кожа, золотые глаза… Во время одной из их многочисленных ссор он назвал ее глаза глазами пантеры… Поняла она хотя бы теперь, зачем он ее отослал? Скорее всего нет, и слава Богу. Так лучше для нее. Слишком многое между ними осталось недосказанным, слишком о многом приходилось сожалеть – теперь, когда ничего нельзя было вернуть… Для него уже не существовало других женщин, кроме нее, – цыганочки, которую он покорил просто так, утоляя свое желание, но которая вонзилась в него как заноза и засела так глубоко, что нечего было и мечтать от нее избавиться. Зачем он проявляет дурацкое, безнадежное геройство, вместо того чтобы тянуть жребий наравне со всеми, положившись на волю Божью? Если не останется иного выхода, он сможет опять превратиться в команча, взяв ее себе как скво. Впрочем, в племени он согласится только на роль старейшины…