Рейвенскрофт, видимо, не уловил обвиняющих ноток в ее голосе, потому что кивнул и азартно поддержал Венецию:
– Вот именно! Совершенно неподходящая, иначе я мог бы спланировать все по-другому. – Помолчав, он добавил с осторожностью: – Ведь мы не нуждаемся в помощи, мисс Оугилви, не правда ли?
Грегор повнимательнее пригляделся ко взъерошенному облику Венеции и коротко бросил с явным неодобрением:
– Вот как?
Расшифровать этот короткий вопрос можно было только так: «Все это ложь, и вы это отлично знаете, дорогая». Но Венеция ответила твердым «да», ибо ей было невыносимо, что Грегор смотрит на нее и на Рейвенскрофта как на двух самых больших глупцов во всем мире.
Грегор всегда едко насмехался над теми, кого считал малодушными и слабовольными. Эти качества в людях он считал нестерпимыми. Он и Венеция нередко спорили об этом. Но в данный момент дела приняли иной оборот. Она видеть не могла насмешку в его глазах и твердо решила не показывать Грегору свою слабость – любой ценой! Хотя план Рейвенскрофта был явно обречен на неудачу и хотя сама она дошла до того, что жаждала избавления, Венеция не допускала и мысли, чтобы Грегор об этом догадался.
– Вы потратили немало времени на поездку, – заносчиво процедила она. – Сказать по правде, я не вполне понимаю, что вас так обеспокоило.
Грегор сбросил с плеч свое длинное пальто и швырнул его на кресло в углу комнаты.
– Ваш отец послал меня и просил, чтобы я как можно скорее вернулся домой вместе с вами.
– Начать с того, что это его ошибка! Ведь именно он уговорил Рейвенскрофта сопровождать меня.
– Не имеет значения, что сделал ваш отец! Это вы поступили на редкость безрассудно, только вы!
– Я не сделала ничего плохого! – вспыхнула Венеция.
– Нет, она… – заговорил было Рейвенскрофт, однако Грегор, не сводя глаз с Венеции, прервал его:
– Но ведь это вы добровольно сели в одну карету с незнакомым мужчиной. Не так ли?
– Но я знаю Рейвенскрофта!
Рейвенскрофт снова открыл рот, и снова Грегор не дал ему возможности заговорить.
– Вы едва его знаете!
– Знаю достаточно хорошо! – заявила Венеция с негодованием.
Рейвенскрофт уронил голову на руки.
– В таком случае расскажите мне о нем, – предложил Грегор. – О том, каковы его обстоятельства. О том, как случилось, что ваша карета опрокинулась на северной дороге.
Венеция взглянула на Рейвенскрофта, но тот даже не поднял голову. Она глубоко вздохнула.
– Я не обязана объяснять свои поступки ни вам, ни кому бы то ни было: Рейвенскрофт – порядочный молодой человек… э-э… пользуется уважением, – сказала она, стараясь не вспоминать, что всего десять минут назад желала, чтобы он оказался в самой глубине самого большого сугроба. – С той минуты, как мы покинули Лондон, он неизменно вел себя как настоящий джентльмен.