Аурелия вздохнула и сделала еще глоток. Клейтон прикрыл ладонью ее кружку.
– Смотрите не переусердствуйте. Это, конечно, всего лишь херес, но в нем не так уж мало градусов!
Аурелия потерла виски – у нее почему-то начали путаться мысли.
– Как видите, Клейтон, моя сестренка совершенно не приспособлена к трудностям такого путешествия. А Флетчер Скалли – паскудный пес, гнусная мразь – недостоин того, чтобы даже дышать с ней одним воздухом! – Аурелия помахала перед лицом письмами и спросила: – Почему стало так жарко?
– Не пройтись ли нам по палубе?
– Хорошо. – Аурелия никак не могла завязать ленточку, которой стянула письма. – У меня что-то кружится голова. И почему-то вспоминается совет вдовы Лоберж.
– Вашей соседки по каюте?
– Вы ее заметили? Я в этом не сомневалась.
– По-моему, она довольно милая женщина.
– Что верно, то верно. Вас, случайно, не интересует, как она выглядит без одежды? – Аурелия не мигая смотрела на Клейтона. – А вы ее в этом плане очень даже интересуете. Она сама мне говорила.
Аурелия медленно окинула взглядом торс Гардиана. Он изумленно поднял брови и, поддерживая Аурелию за талию, повел ее на палубу, обдуваемую свежим ветерком. Клейтон остановился у горы бочонков, привязанных к стальной мачте, стряхнул пыль с одного из них и сказал:
– Садитесь. Не могу же я допустить, чтобы моя партнерша свалилась за борт.
Аурелия шлепнулась на бочонок, поежилась и сказала:
– Холодно!
Клейтон снял с себя куртку и набросил ей на плечи.
– Теперь лучше?
Она кивнула, закутываясь в хранившую его тепло куртку. Прошлую ночь она совсем не спала. Но вот уж сегодня наверняка выспится. Глаза закрывались сами собой.
Клейтон сел на другой бочонок лицом к ней, так, чтобы загородить девушку от ветра. Он все еще держал в руках письма Виолетты.
– Аурелия, – сказал он. – У вашей сестры слабое здоровье. Но то, что вы мне прочитали, не объясняет вашей ненависти к Скалли. Неужели вас так возмущает, что он ходит в бар и играет в карты?
– Но вы же сами его видели! Поверьте, он паскудный пес и гнусная… – Аурелия остановилась на полуслове и зевнула.
– Знаю – гнусная мразь, – закончил за нее Гардиан, глядя в темное холодное небо.
Аурелия вдруг вся обмякла и положила голову ему на грудь. Клейтон почувствовал тонкий запах лаванды. Ветер растрепал ее прическу, и на щеки и на шею упали нежные завитки волос. Клейтон принялся наматывать их на палец. До чего же она красива! Но не знойной и чувственной красотой своей сестры. Нет, красота Аурелии была чистой и по-своему не менее соблазнительной. Она прижалась щекой к его груди.