Клейтон еще секунду смотрел на Роули, потом повернулся и пошел туда, где только что было уснул.
– Берегись! – крикнула Аурелия.
Роули бросился на него с ножом. Клейтон подставил под нож полено, но лезвие соскользнуло с дерева и рассекло ему руку через куртку и рубашку. На рукаве начало расплываться кровавое пятно.
Аурелия охнула, глядя, как Клейтон схватил полено обеими руками, уклонился от следующего выпада и с размаху ударил поленом по руке, в которой Роули держал нож.
Роули взвыл. Нож упал на пол.
– Ты сломал мне руку, скотина!
– Хватит, Роули, – проговорил с другого конца комнаты доктор Бонвитт, – достаточно ты сегодня наделал безобразий. Иди сюда – я наложу на руку шину. Доктор Брейтон, перевяжите рану, пока ваш пациент не истек кровью.
Аурелия постепенно успокаивалась. Она сняла свой медицинский сундучок с табуретки, которых в лазарете было всего две, и жестом предложила Клейтону сесть.
Он не пошевелился.
– Клейтон! – позвала она.
– Если не возражаете, я бы предпочел, чтобы моей раной занялся доктор Бонвитт.
– Возражаю! Разве вы не видите, что доктор Бонвитт занят?
Но Клейтон продолжал стоять на месте, зажимая рану рукой.
– Эй, парень, пока я освобожусь, ты истечешь кровью!
Клейтон оглядел окружающих, словно ожидая от них поддержки, как и десять минут назад, но на этот раз никто не встал на его сторону.
Вальдо подошел к нему.
– Не бойтесь, Гардиан, мисс Аурелия мне очень помогла.
Это заверение совсем не успокоило Клейтона.
– Надо было оставить тебя валяться под снегом вместе с твоими крысами.
Молодой человек изменился в лице.
– Как вам не стыдно! – воскликнула Аурелия, но Клейтон не отвел взгляда.
– Я просто сказал, что думаю.
– Вы просто упрямы как осел. Немедленно садитесь и дайте мне обработать рану.
Клейтон плюхнулся на табуретку.
– Так-то лучше, – торжествующе сказала Аурелия и помогла ему снять куртку.
Красное пятно на рукаве расплылось от обшлага до локтя. Крови много, отметила Аурелия, но течет медленно. Значит, задета вена, а не артерия.
– Рубашку тоже надо снять, – добавила она, почему-то понизив голос. – Или вы хотите, чтобы я отрезала рукав?
– Нет.
Он начал здоровой рукой расстегивать пуговицы.
– Дайте, я вам помогу.
Она расстегнула пуговицы рубашки, постепенно обнажая его заросшую волосами грудь. Сняла правый рукав, а потом осторожно спустила окровавленную ткань по больной левой.
Господи, какая огромная рана! Такую ей еще не случалось зашивать. А в колледже давали держать в руках скальпель очень редко и только под наблюдением опытных врачей. За последние дни она перевязала больше ран, чем за предыдущие три года. Доктор Бонвитт ее хвалил, но опыта у нее все равно недоставало. И сейчас она боялась браться за такой трудный случай.