– Поставь-ка нам, Симеонович, соляночку, водочки… Или коньячку? – оглянулся на Рязанова полицмейстер.
– Пожалуй, водочки будет хорошо.
– Значит, водочки, ну и все там такое. Селедку не забудь.
– Как можно-с, Федор Ермиевич! – делано возмутился толстячок и убежал.
– Люблю селедку, есть такой грех… А вот Филипп Симеонович Канделаки, – поведал Свиньин, сгоняя со скатерти муху, – на самом деле никакой, конечно, не грек: русский совсем, Барабанов его фамилия, но хочется человеку быть греком – по мне, пускай себе и будет, раз уж никому от того вреда нету. Кстати, я, может быть, не совсем уважительно поступил – по-простому заказал, без устерсов, без ухи из осетров… – встрепенулся полицмейстер, но Иван Иванович его тут же успокоил:
– Поверьте, у Миклашевских столоваться уже устал, при их-то разнообразии. Как раз то, что нужно, – водочка, солянка. Просто и вкусно.
Свиньин разулыбался, но тут же словно стер улыбку со своего темного лица и спросил тихо, чуть нагнувшись над столом:
– Иван Иванович, так что же медведь? Вы скажите старику сразу, если что, но мне вот лично кажется, что не медведь то вовсе.
– Федор Ермиевич! – с укоризною протянул Рязанов. – Сами же говорили про темный народ!
– Народ, может, и темный, да не всегда сдуру городит. Иное и по делу говорит, – проворчал Свиньин. – Не бывает так, чтобы сначала семейство де Гурси, потом мужики эти, потом вот господин Шкирятов… Совпадения больно уж, простите, маловероятные. Что же выходит: господ де Гурси убил некий душегуб, мужиков – волки съели, штабс-капитана – медведь… Больно весело выходит.
Умозаключения полицмейстера были верными, хотя и не оригинальными. Рязанов побарабанил пальцами по столу, и тут кстати принесли завтрак (хотя по содержанию своему он вполне сходил за обед). Свиньин наполнил рюмки водкою и сказал, поднимая свою:
– Весьма рад с вами познакомиться, Иван Иванович.
Чокнулись, выпили, закусили селедочкой.
– Вижу, не хотите говорить, – аппетитно жуя, вернулся к теме Свиньин. – Ну и не говорите, обижаться никакого не имею права. Намекните хоть, правильно ли мыслю? А то, поверьте, душа иногда переворачивается – людей мертвых не вернешь, убийцу – не изловишь…
– Правильно мыслите, уважаемый Федор Ермиевич, – решительно сказал Рязанов. – Правильно. Но более ничего вам не могу рассказать.
– И то слава богу. – Полицмейстер налил еще водки. – Стало быть, и толку от нас никакого…
– Почему же никакого? Вполне возможно, я еще обращусь к вам.
– Буду рад помочь, – кивнул Свиньин. – Найти меня легко, у любого спросите, если только не уеду куда по делам. Кстати, коли обратно поедете, берите коляску мою.