– Возьмите мою коляску, – предложил Свиньин, и Иван Иванович, конечно же, согласился.
Легкая коляска полицмейстера неслась, покачиваясь на рессорах, в надвигающихся сумерках. Теплый ветерок обдувал лицо, мошки бились о крышу, а Иван Иванович спрашивал себя, правильно ли он все сделал. Не отпустить ли было Кречинского с миром и уехать преспокойно в Санкт-Петербург, тогда жива бы осталась Аглая, жив бы остался полковник Горбатов. Но как отпустить с миром того, кто хочет моря разливанного крови?… К тому же время вспять никак не повернуть, и Рязанов изумился, что после острой вспышки горя там, в ресторации, здесь он вполне спокойно рассуждает о смерти девушки, что была так близка, и жандармского полковника, скучавшего по настоящей работе…
– Кажись, догоняют, – сказал возница.
В самом деле, сзади коляску нагнал конный, в котором Иван Иванович узнал второго чесучового полицейского.
– Стойте! – кричал он. – Да стойте же!
Коляска остановилась.
– Ваше высокоблагородие! Помилуйте – не довезли! Полицейский дышал запаленно, словно проделал весь путь не на коне, а бегом.
– Кого? – спросил Иван Иванович, хотя прекрасно понимал уже, о чем скажет сейчас полицейский.
– Этого… арестованного! Брюханов с ним был и Илецкий, а как доехали, глянули – пусто, только Брюханов с Илецким мертвые как есть, и никого более! Ни дыры, ни отверстия, замок цел… И веревка валяется завязанная, не порезанная! Да еще камушек один с буквами юдейскими.
– Где Свиньин?! – крикнул Иван Иванович.
– Худо стало господину Свиньину. Доктор к ему пришли, – доложил полицейский.
– А что Брюханов с этим твоим… как его… Илецким? Как убиты?
– Да целые, ваше высокоблагородие! Только мертвые оба… Как есть мертвые.
Иван Иванович сел на ступеньку коляски и уставился в дорожную пыль.
Бенедикт Карлович Миллерс стоял, держа в руке направленный на Рязанова револьвер.
– Кажется, в вашей коллекции пополнение, – заметил Иван Иванович, придя в себя и стараясь казаться хладнокровным.
– Очень удачная модель Кольта, – сухо сказал надворный советник. – Держите руки так, чтобы я их видел, господин Рязанов.
– Помилуйте, Бенедикт Карлович! – Рязанов поднял руки на уровень плеч раскрытыми ладонями вперед. – Что случилось, хотел бы я знать?!
– Выпейте вот это, – велел Миллерс, вместо ответа протягивая Ивану Ивановичу склянку с притертой крышкой.
Пожав плечами, Иван Иванович откупорил ее и осторожно понюхал, но никакого запаха не обнаружил. Не метнуть ли склянку, довольно тяжелую, в голову Миллерса? Однако эту мысль Иван Иванович тут же отмел и осторожно отпил глоток. Вода?