– Все так плохо? – Дронго был мало знаком с этой стороной жизни.
– Это цветочки. Потом приедут рэкетиры и скажут: у тебя хорошая жена, Манучар. Она часто ходит одна. И дети такие красивые. Ты так все деньги и будешь на них тратить? Я скажу: нет. Мне улыбнутся и установят цену. И я буду платить каждый месяц, обязательно буду, иначе нельзя. Приедут пятеро таких, как я, и ночью подожгут твой дом. А потом скажут: мы тебя предупреждали.
– А Шеварднадзе не борется с этими людьми?
– Генацвале, с кем только он не борется! С абхазами, осетинами, русскими, своими грузинами. С Гамсахурдиа, с Китовани – со всеми, с кем можно и нельзя. Разве у него есть время защитить бедного Манучара? А ты говоришь, я глупый. Может, умный очень, что семью свою кормить могу.
– Я был не прав, Манучар. – Дронго вздохнул. – Значит, нет выхода?
– Есть, есть! – почти закричал Манучар. – Верни все, как было раньше. Когда сто семьдесят рублей – большие деньги. Когда никто не убивал на улицах Тбилиси, когда мы все братья были – русские, азербайджанцы, армяне, грузины, осетины, абхазы. Верни все, как раньше было.
– Не могу, Манучар, – серьезно ответил Дронго, – и не хочу. Раньше тоже не все хорошо было.
– Про Сталина говоришь, да? Он сколько людей убил? А сколько спас во время войны? Говорят, стрелял маршалов. Может, их нужно было стрелять, иначе не победили бы на войне. При Сталине люди как жили, мне дед рассказывал. Вах! Какая жизнь была! А при Брежневе! Теперь лучше, да? Не говори ничего, не могу слушать. – Манучар вскочил со скамейки, размахивая руками.
– Час политбеседы закончился, – поднялся Дронго.
– Что? – не понял Манучар.
– Убедил. С Давидом, конечно, лучше. Только есть еще одна вещь, которая дорого стоит. Чтобы человек уважал себя.
– Какая вещь? – обернулся к нему Манучар.
– Совесть.
Обратно из парка они шли молча, пока наконец Манучар не сказал:
– И я не прав, и ты не прав. Договорились?
– Чудак человек, это я не прав. Получаю сто тысяч долларов и лезу со своими советами. А ты прав, Манучар, абсолютно прав.
Они нашли небольшое кафе у входа в парк, сели за столик.
– Значит, так, – чертил схему Дронго. – Он выезжает из банка по вечерам один. Это я сумел установить. Юрков – бывший полковник милиции, его знает весь город. Он не возит с собой по вечерам охрану.
– Почему?
– Почему мужчина, да еще семейный, не берет охрану?
– К подруге ездит, – догадался Манучар.
– Ах, Манучар, жалко, тебя женщины не слышат. Только настоящий грузин может назвать женщину подругой. «Любовница» действительно слово нехорошее, но подходящее. Слушай дальше. Нам нужно выяснить, куда он поедет. Юрков считает, что после вчерашнего побега я давно убрался из города, а тут мы придем к нему в гости. Но учти: одно неправильное движение – и Юрков будет стрелять. После нашего побега он все правильно понимает. Нужно действовать очень синхронно. Полковник хорошо подготовлен.