— Никаких.
— Напомните мне, как впервые проявилась ваша ненормальность?
— Я почувствовал перемену в себе, когда увидел лицо первой жертвы.
— И какое же событие — вне вашего расследования — навело вас на мысль, что эта перемена не является следствием испытанного вами тогда шока?
Долгое молчание.
— Я поехал в центр, чтобы забрать телефонную книгу убитого, и случайно оказался свидетелем пасхального шествия. Увидев Деву Марию, я, сам не знаю почему, чуть не потерял сознание. Это было состояние аффекта.
— Вы человек религиозный?
— Совершенно нет.
— И что было потом?
— Я узнал отца на одной из старых фотографий и понял, что у него была интрижка еще при жизни матери.
— А в вашей жизни?
— Я нашел дневники отца и его письмо… с этого все и началось… я хочу сказать, это всколыхнуло… какую-то тьму. В ту ночь я вел себя очень странно, даже подумал, что во мне самом сидит какая-то злая сила. Прежде я такого за собой не замечал. Всегда был неукоснительно порядочным. Культивировал в себе порядочность.
— А теперь вами руководит страх?
— Да.
— Страх чего?
— Той ночью произошло еще кое-что, — сказал Фалькон. — Я пытался найти проститутку, с которой убитый был в ночь гибели. Она исчезла. Убийца тогда впервые позвонил мне и спросил: «Мы близки?», а потом сам же ответил: «Ближе, чем вы думаете», как будто ему что-то обо мне известно, и, как я теперь понимаю, действительно известно.
— А что, по-вашему, ему о вас известно?
— Сначала я подумал, что он намекает на то, что следует за мной по пятам. Но потом мне пришло в голову, что… наверное… он видит между нами какое-то сходство, — продолжал Фалькон, запинаясь. — Я уже догадывался, что девушка убита, и чувствовал себя виноватым.
— Виноватым?
— Мы подозревали, что есть какая-то связь между убийцей и девушкой, но мы ее не отследили. Надо было действовать оперативней… Мы прохлопали…
— Вы не прохлопали, — заметила Алисия. — Ведь она же ничего вам не сказала. Она защищала его по каким-то своим соображениям.
— Но меня все равно мучило чувство вины.
— Но из-за чего?
Долгое молчание.
— В ту ночь я встретил еще одну процессию… ордена молчальников, или кающихся. Понимаете… она была исключительно прекрасна… Дева Мария. Странно, что одетый в платье манекен способен был до такой степени меня… взволновать. Я не смог этого вынести. Величия того, что она собой олицетворяет. Мне необходимо было миновать ее, убежать прочь.
— И все потому, что вы не сумели спасти девушку?
— Вот именно. Не уберег.
— Вы ведь знаете, кто такая Дева Мария?
— Да.
— И вам известно, что она олицетворяет?