— А вот и ботинки, — сказал Хорхе, заглянув под стол. — Бордовые мокасины с кисточками.
Фалькон указал на тусклое пятно на паркете перед кожаным креслом:
— Он любил скидывать обувь и разминать ступни о деревянный пол, когда смотрел телевизор.
— Особенно порнуху, — отозвался Фелипе, обсыпая порошком одну из коробок. — Эта вот называется «Cara o Culo 1»[5]
— А положение кресла? — спросил Хорхе. — Зачем все эти перестановки?
Хавьер Фалькон отошел к двери и, повернувшись к экспертам, широко развел руки.
— Максимум воздействия.
— Настоящий шоумен, — сказал Фелипе, кивнув головой. — На второй коробке красным фломастером написано «Семья Хименес», и в аппарате стоит кассета с точно такой же надписью.
— Звучит не слишком устрашающе, — заметил Фалькон, и они все, прежде чем вернуться к работе, взглянули на воплощение кровавого ужаса, которое являл собой Рауль Хименес.
— Он явно не получил удовольствия от просмотра, — сказал Фелипе.
— «Страшилки» не для слабонервных, — буркнул Хорхе из-под стола.
— Я никогда их не любил, — заявил Фалькон.
— Я тоже, — подхватил Хорхе. — Не переношу этой… этой…
— Чего? — спросил Фалькон, удивляясь своему неожиданному интересу.
— Не знаю… зловещей обыденности, что ли.
— Нас всех нужно время от времени пугать, чтобы мы не закисли, — сказал Фалькон, опуская взгляд на свой красный галстук, на который со лба скатилось несколько капель пота.
Раздался глухой удар — это Хорхе треснулся головой о столешницу.
— Joder![6] Знаете, что это такое? — воскликнул Хорхе и, пятясь задом, вылез из-под стола. — Это кончик языка Рауля Хименеса.
Трое мужчин молча уставились на неожиданную находку.
— Положите его в пакет, — распорядился Фалькон.
— Мы не найдем здесь никаких отпечатков, — объявил Фелипе. — Коробки от видеокассет, телевизор, видео и пульт чисты как стеклышко. Этот парень все здорово продумал.
— Парень? — спросил Фалькон. — Об этом еще не было речи.
Фелипе нацепил на нос специальные очки с увеличительными стеклами и занялся изучением ковра.
Фалькон поражался выдержке двух криминалистов. Он был уверен, что им за все время их службы не приходилось видеть ничего более чудовищного. И нате-ка, полюбуйтесь… Он вынул из кармана идеально отутюженный и аккуратно сложенный носовой платок и промокнул им лоб. Нет, Фелипе и Хорхе были в полном порядке. В отличие от него. Они действовали так, как обычно действовал он сам и как он учил действовать всех, причастных к расследованию убийства. Спокойно. Рассудительно. Хладнокровно. «Работа следователя, — услышал он собственный голос в аудитории академии, — требует отключения эмоций».