Выход нашел Потемкин.
– Да ведь Головкин прав! – с ходу пробасил он. – Прав ведь, матушка! И какой же Рачинский капитан? Одно название…
– Рачинский, может, канатов этих в глаза не видел, – задумчиво отвечала царица. – И потом… Воруют – значит, есть что воровать. Да и жалко-таки его.
– Да, он прекрасный капитан…
– Рачинского, говорю, жалко. Ты же мне сам докладывал – что-то там у него в Польше не сложилось с именьями…
Потемкин нахмурился. Он знал эти матушкины подходы. Канат лопнул при погрузке, да и лебедочный – не самый важный на судне. А когда бы парусный, да при случае боя, да на Черном море? Она не стала бы рассуждать, что Потемкин того каната, например, в глаза не видел…
– Матушка, все понятно, – поморщившись, сказал Потемкин.
– Так что делать-то? – Екатерина хитро прищурилась.
– Показательный суд офицерской чести! – отрезал князь.
Екатерина сощурилась сильней.
– А захочет? – сказала она. – Дворянин. Лучше состояния лишиться, чем чести офицера.
– Это беру на себя. Умный поймет, дурак не осудит – когда судом чести за честный поступок. А репутация Головкина и так уже по всему флоту выше некуда…
– Правда, – сказала Екатерина.
– И мы его тихо в штатскую службу, – продолжал Потемкин. – А там, глядишь, годика через два… Флот его как родного встретит. А как по-другому? Что бы ты ни придумала – тебя же упрекнут. Штатские – за мягкость: повадку бунтовщику даешь. Флот – за жестокость: честного человека в поселение упекла.
– Князь! – сказала Екатерина. – И откуда ж ты такой взялся?
Спустя полтора года после описанных выше событий брак Федора с Александрой Васильевной Браницкой одним махом разрешал все прошлые и будущие проблемы, возвращал Федора в любимый флот. Породниться с Потемкиным – шутка сказать…
При всей физической мощи Федора, при силе воли, которой опасалась даже матушка, Федор стыдился этого брака. И не потому, что крылся расчет. И не потому, что Александра продолжала быть любовницей Потемкина. Это все обыкновенное дело, а Александра достаточно красива, знатна, благовоспитанна, да и ему жениться пора… А потому, что Федор не мог преодолеть банального вожделения к Екатерине Васильевне. И выходило – только продлит пытку, женившись на сестре своего предмета.
А Катерина Васильевна, поголодав перед сеансом массажа, получала по окончании процедуры из рук серьезного китайца две половинки огурца – подсоленную и нет. Инь и ян. Подсоленная нравилась Катерине Васильевне больше.