– И геоаномалия очень сильная, – вскоре констатировал Альберт, деловито обошедший вокруг сейда с рамками в руках. – Сплошные энергопотоки с высокой напряженностью полей! – Он взялся за гравиметр, и в его голосе послышалось изумление, смешанное с испугом. – Венька, глянь! Ни хрена ж себе!
Камешек был ещё тот. Около него нагло нарушались законы гравитации. С северной стороны вес предмета уменьшался, с южной, наоборот, увеличивался… Очередная чертовщина?
– А завтра, – предположил Веня, – этот Репт-Кедги решит на нас обидеться и вообще снимется да улетит… – Он выпрямился и, повторяя движение Скудина, почтительно погладил валун. – Ты уж не улетай, пожалуйста. Хорошо?
– Жрать что-то хотца, командир… – Боря Капустин, быстро уставший от общества занятых своим делом учёных, закурил и глянул вопросительно на Скудина. – Может, перекусим?
– Ты зелье-то диавольское загаси да окурок в карман спрячь. – Скудин, впрочем не шутил, и Борис мгновенно послушался, отметив про себя, что с лица Кудеяра не сходило выражение готовности к действию. – И перекусывать здесь, Боря, не будем. У меня такое чувство, будто нас здесь кто-то держит на мушке. Давайте-ка сваливать…
Он повернулся к впавшим в исследовательский транс Вене с Альбертом, махнул рукой:
– Эй, руссо туристо! Цигель, цигель, айлюлю потом!
На прощание сделали несколько снимков (цифровой камерой, чтобы не связываться с проявкой-промывкой-печатью, а сразу посмотреть на компьютере результат), по очереди запечатлелись на фоне огромного камня, гигантских лопухов и трёхметровой осоки. Экзотика! Ни в какой Шарм-эль-Шейх ехать не надо…
В лагерь возвратились только к ужину – усталые, но на сей раз относительно довольные. Веня и Альберт уже не пытались изобразить несокрушимых «мачо», тащились, словно сонные мухи. Однако ж дошли. Путешественников ждали баня, вкусный ужин и ворчливый профессор Звягинцев, маскировавший таким образом бессилие и досаду.
Блаженство было бы почти полным… если бы не истошное пение Эдика под многоваттный аккомпанемент припёртого в тайболу караоке. Причём в выборе репертуара генералов сын проявлял завидное постоянство. Из мощных динамиков неслась всё та же неизобретательная похабщина с рифмами типа «кооператив – презерватив». Скудин сразу отметил, что больно уж весело пел «резвый мальчонка». С подозрительной легкостью на сердце.
– Так… – допив чай, Иван поднялся и пошёл, ориентируясь по звуку, на берег озера. Эдик сидел под кустиком и, глядя на недвижимую водную гладь, с чувством орал в микрофон на манер рэпа:
И вот идёт советский суд,