Молодая женщина, к которой за острый язык и непредвзятость суждений начало уже прочно прилипать прозвище Поганка, поправила пальцем свечку, горевшую в большом аквариуме с цветами, и посмотрела в небо – пасмурное, разрисованное багровыми рассветными клочьями. Да уж, «по холодку»!.. Ночью опять прошёл снег. Может, самый последний снег перед тем, как всё возьмётся таять уже окончательно…
Рита переступила с ноги на ногу в огромных – валенках с замызганными галошами… И вспомнила, как в прошлом году они что-то отмечали у подруги на даче, и тоже всю ночь шёл снег, так что утром подругин муж еле пробился по заваленной улице на своём «москвиче». Тогда было весело: истошно взвывал двигатель, буксовали колёса, три хохочущие женщины дружно толкали в корму… Через неделю ожидался уже апрель, и они, помнится, сообща постановили: вряд ли ещё следует ожидать больших снегопадов. Ну так вот – на небесах явно услышали их легкомысленный трёп. На другую же ночь уходящая зима расстаралась и выдала всё, на что не могла раскачаться в свои «штатные» месяцы. Питерский спецтранс двое суток потом не мог отскрести проспекты, а тот дачный посёлок (куда спецтранс наведывался исключительно по великому блату, подкреплённому длинным рублём) завалило по окна. На радость местным калымщикам с их всепогодными «Нивами», тут же выехавшим спасать из российских сугробов погибшие там «Гранд Чероки» и «Мицубиси Паджеро»…
– Тьфу-тьфу-тьфу!.. – Рите-Поганке очень не хотелось, чтобы на небесах её подслушали снова. За неполный месяц, что она здесь работала, ей до смерти надоел холод. Но хуже всего было то, что Варшавская улица действовала как аэродинамическая труба. Причём непонятно в какую сторону. Не только южный и северный, но также все прочие ветры достигали здесь неистовой силы. К изучению этого явления следовало бы приставить учёных. Рита была далека от науки, она знала только, что скоро обзаведётся хроническим насморком, и ей это не нравилось.
Ладно!.. Уже совсем скоро пойдут покупатели, и о холоде на некоторое время удастся забыть…
Женщина похлопала себя по бокам руками в толстых засаленных рукавицах. От резкого движения с ближнего мусорного бачка взлетел голубь. Впрочем, рыночный сизарь, привыкший хватать съестное прямо из-под человеческих ног и собачьих носов, был не пуглив и скоро опустился обратно. Рита пригляделась… Сначала ей показалось, что у голубя прилипли на головке снежные хлопья. Но нет – пушистый белый гребешок, каких вообще-то у голубей не бывает, явно не имел «внешнего» объяснения. Он просто там рос.