– Точно, готы – не свиньи, – встрял в разговор Леха. – Они полупидоры. Мужики – все дистрофики, и одеваются в юбки, как бабы.
Анастасия даже не снизошла до презрительного взгляда. Будто не замечая Колокольчика, проговорила, глядя в пространство:
– Понятно, что перекачанным кабанам с горой мышц и зачатками интеллекта не понять нашего некабаньего вида. Но мы не «дистрофики» и не «как бабы» – у нас иная культура, она ориентирована не на грубую силу, а на ум.
– То-то я слышал, как эти умные и культурные из какой-то группировки недавно все стекла перебили в элитной школе.
– Разговоры об агрессивных готических группировках – вранье и провокация! – Настя грохнула кулаком по столу так, что задребезжали не только хрустальные бокалы, но и вполне увесистые, наполненные снедью блюда. – Мы неагрессивны и не принимаем морали кулачного права!
Она замолчала, грозно обведя взглядом зал, и добавила уже почти нормальным голосом:
– Хотя, если потребуется, постоим за себя, за свое достоинство и идеалы. Готика – явление европейской культуры! – Она снова перешла на визг: – Высокой культуры! Культура – это то, что отличает нас от животных!..
Леся вежливо вмешалась в готовый разразиться скандал:
– Кстати, о культуре. Готы идеализируют смерть. Например, их культовый фильм «Ворон»…
– Тема смерти интересовала людей всегда! В ней есть что-то сверхъестественное.
– А с чего бы вдруг у современных молодых людей пристрастие с сверхъестественному?
– К потусторонним силам обращаются затем, чтоб изменить реальность. – Настя успокоилась, но говорила увлеченно и вдохновенно. – В этом есть эстетический аспект.
Она уже взяла себя в руки и расслабилась. Даже снисходительно улыбалась невзрачной «посредственности» Лесе, которая, видимо, совершенно не понимала великой миссии современных готов в истории человечества.
Странно все-таки, подумал Михаил, откуда у нее такое чувство превосходства. И Антон такой же, только не демонстрирует свои мысли так открыто. Ну был когда-то папаша вторым секретарем райкома, и что? Да даже если б и генеральным! С какого бодуна у этих бывших партработников и их отпрысков такое патрицианское отношение к другим людям? Будто те и правда второго сорта. Девяносто седьмой год на дворе, а они все какими-то старыми понятиями живут. Как будто не видят, что вокруг происходит. Еще и обижаются, если их не понимают. И упорно продолжают считать себя элитой. А элита-то уже совсем другая, и вышла именно из бараков да помоек, как она это называет. Не по праву рождения, а по праву сильного. И умного, кстати. Потому что как раз комми нынешние – те, которые на плаву держатся, – только и смогли, что нахапать при развале собственной партии, а сами ничего не создали, не умеют.