Автомобили он строить так и не стал, и никогда не будет теперь. Бизнес его расширился и окреп, Ника занял в нем строго отведенную нишу и оборонял свое владение правдами и неправдами, кусаясь, как крокодил. Он выпускал детали машин, одни и те же детали для двигателей, и никогда машину целиком. Ему давали заказы, он исполнял. Качественно и в срок. А потом получал еще заказы на те же самые детали, и так без конца. А после, вместе с Юрасиком, он собирался производить их больше и лучше, уже для новых заказчиков. Но все равно это были те же самые детали. И никогда автомобиль целиком.
И Ника знал, что попал в ловушку, и знал, что ловушка эта захлопнулась за ним. Он думал до некоторого срока, будто стремится вперед, а на самом деле ходил по нескончаемому кругу, подобно стрелке часов, всегда показывающей разные цифры, а в сущности одно и то же время. Тогда, однажды, он первым и произнес, адресуясь ко мне: «Леха! А ты ведь у нас Святой!» А я вовсе не хотел быть святым, да и не был им, но промолчал, пусть так, если Нике от этого легче. Я еще мечтал помочь своему другу, хотя надежды оставалось мало.
А когда в его доме появилась Олеся, он и вовсе махнул на все рукой и стал жить, как живется. Как все, похожие на него, бедные «богатые люди». Отбывал для летнего отдыха на дальние моря, а зимой устремлялся к лыжным курортам, с регулярностью перелетной птицы. Менял иномарку в положенный срок, чтобы не устарела модель. Дважды переезжал из одной квартиры в другую, более роскошную, соответственно изменившемуся благосостоянию, так что само понятие «дом» стало для Ники условным. Галстук его подходил к портфелю, а костюм – к дизайну визитных карточек. А в душе у Ники была пустота, и еще – Наташа. Я это тоже знал.
Откуда? Он сам признался мне однажды. Нечаянно и в то же время нарочно. Словно не мог уже нести страшную тайну в себе. Кончено, он тогда сильно выпил и проследил, чтобы и я был пьян не меньше его. Как будто слова, произнесенные в алкогольных парах, могли отчасти утратить свое значение и тем самым извинить откровение. Он выпалил мне как-то сразу, без предисловий, словно бутылка на столе между нами снимала все ограничения, не обращая внимания на сновавших взад и вперед официантов, а дело было в шикарном ресторане на Малой Бронной. И Ника выглядел здесь уместно, а я – нет.
– Везет Тошке, – сказал он и объяснил: – Ему есть ради кого жить. Если бы и у меня была Наташа… – Ника посмотрел мне в лицо, но тут же отвел взгляд и выпил.
– У тебя есть Олеся, – на всякий случай ответил я. Хотя, конечно, какие могут быть сравнения, я и сам понимал.