Короче говоря, я не очень-то поверил и вдобавок почувствовал замешательство, растерянность, на меня нашел смех. Сказать по правде, я даже сразу не понял, а когда до меня дошло, спросил:
— Это я-то на сцене, четыре-пять раз? Как ты себе это представляешь?
— От любителей таких результатов не требуют. Пару раз хватит за глаза, и потом, тебе не надо даже сдерживаться, можешь кончать: два завершенных половых акта в течение часа тебе под силу, правда? — Она состроила мину, как будто собиралась подмигнуть, и добавила: — По-моему, ты с этим неплохо справлялся в последнее время, можешь мне верить, тут у меня есть кое-какой опыт.
И она таки заставила меня улыбнуться. Неужели и правда достаточно похвалить мужчине его снасть, чтобы он воспрянул духом?
Однако я тут же заволновался:
— А с кем придется выступать?
— С двумя восемнадцатилетними лесбиянками и собакой овчаркой.
Я вытаращился.
— Да со мной, балда. Можно подумать, я тебе позволю заниматься любовью с другой.
Она, конечно, не ревновала, она ведь ездила отдыхать с женой своего партнера, с которым они совокуплялись по пять раз на дню. Просто она хотела, чтобы я чувствовал себя любимым. Проявление нежности.
— Дуду вчера сказал, чтобы я отгуляла свой отпуск, сколько мне там полагается, иначе мне его не видать до октября. Получается десять дней. Едем в Амстердам: десять выступлений, и ты немного поправишь свои дела, по крайней мере денежные.
— Ты уже выступала в этих заведениях?
— Нет. Когда я бросила, то поклялась, что больше не дам себя трахать кому попало.
Снова нежность, снова она говорила, что я для нее особенный, а не первый встречный.
— Ну? — спросила она, глядя мне в глаза.
Что можно ответить женщине, которая готова принародно тебе отдаваться, снова сверкать голой попой, только чтобы выручить из беды?
— Ладно, я попробую.
— Вот и молодец, правильно, завтра начнем тренироваться.
— Разве за эти дни мы уже не натренировались?
— Ты прекрасно знаешь, что это совсем не то. Мы делали для себя, но спектакль-то для других, для зрителей. Я должна тебя научить, как держаться, чтобы публике было видно, что мы не притворяемся, как убирать волосы с лица, когда я встану перед тобой на колени. Объяснить, сколько на что нужно времени, когда пора менять положение.
— А трудно научиться?
— Да, непросто, но не забывай, мы будем там как любители, особого мастерства никто и не требует. Во всяком случае, лучше поскорей начать практиковаться.
— Тогда сегодня?
— Сегодня нет. Сегодня был трудный день. Сегодня будем любить.
Она захотела любить преступника, отчаявшегося и без гроша в кармане. Это опять-таки комплекс сестры милосердия?